Апсу
Шрифт:
— Брось свои шуточки, Ру, — сказал Гил. — Если хочешь, можешь вернуться.
— А ты что же, предлагаешь ехать вперед? — спросил Син-Оглан.
— Я лично поеду, — сказал Гил. — Раз уж я в это дело встрял, надо довести его до конца.
— Может, они нас не тронут, — сказала Мирегал, — может, они не очень злые?..
Они двинулись дальше. Мирегал крепко держала Гила за руку. Нидхагир приближался, но его обитателей не было видно. Подъехав к одному из домов, Ки-Энду осторожно заглянул в окошко — незастекленную дырку под самой крышей. Он долго всматривался, потом повернулся к своим спутникам, притихшим в ожидании.
— Никого, — сказал он, и в его голосе слышалось недоумение и растерянность. — Совершенно пустой, брошенный нидхагир. Много лет назад брошенный…
— Ну и слава дэвам!! — сказал Син-Оглан.
— Ура! — обрадовалась Мирегал. — Чего ты такой мрачный, Ки, ведь это же здорово, что их нет!
— Боюсь, что это совсем не здорово, — пробормотал Ки-Энду, присоединившись к остальным, — лучше бы они были. Ладно, поехали. Зря ты затеял эти похороны, Гил.
— Почему? Что тебя так встревожило? По-моему, нам страшно повезло, что мы не наткнулись на нидхагов.
— Не к добру это. Подумай: сначала приходят нидхаги, и люди бегут на восток. А потом появляется нечто еще более страшное, чего сами нидхаги боятся, как огня. И они тоже бегут, бросив свои жилища. Выходит, это страшное нечто теперь безраздельно царствует здесь.
— Но, Ки, может быть, они ушли по другой причине, — сказал Гил, пытаясь побороть подступающий страх. — Ну, вырубили весь лес, и им стало нечего делать…
— Ладно, возвращаться все равно уже поздно. Гляди, вот он,
Тетагир, совсем близко.
Похоронная процессия поднялась на возвышенность, откуда было видно далеко вперед. До Тетагира оставалось не больше двух миль. Древний Город Мертвых, когда-то стоявший посреди зеленого леса, теперь был окружен безжизненной сухой равниной, Весь город состоял из гробниц, между которыми петляли узкие улочки. Гробницы были разные: кубические, прямоугольные, бесформенные — в виде каменных глыб, некоторые имели форму ступенчатых пирамид — магделов.
Повозка и трое всадников въехали в город. Они по-прежнему не видели вокруг ничего живого, но в окружающей их тишине было что-то давящее. Казалось, кто-то пристально смотрит на них — то ли из темных входов гробниц, многие из которых стояли раскрытыми, то ли из-под земли. На дороге валялись кости. Гил заметил, как помрачнели его спутники. Ки-Энду был смертельно бледен, руки у него дрожали, по лицу стекал пот. Он смотрел прямо перед собой, словно боясь взглянуть в отверстые двери склепов.
«Чего это он так перепугался? — подумал Гил. — Вроде все тихо».
Они долго ехали по узкой прямой улочке, читая надписи на стенах. Наконец начались склепы людей из их долины. Они свернули в один переулок, затем в другой. Им попадалось все больше знакомых названий: Крайний Пригород, Пасека, Синий Холм… Вдруг Ган-а-Ру указал на одну из гробниц. Над входом был нарисован белый круг, неровный черный овал и три точки одна над другой.
«Вайлин Пени, — прочитал Гил, — Белые Камни». Вот она, наша семейная гробница.
Они зажгли факелы, сняли мумию с повозки и, пригибаясь, осторожно вошли в склеп. Внутри пахло сыростью. Все ниши в каменных стенах были пусты. На полу лежали полуистлевшие обрывки материи.
— Странно… — пробормотал Гил, — я думал, здесь должны быть мумии наших предков.
Внезапно он почувствовал, что кто-то схватил его за плечо. Гил резко обернулся и увидел искаженное от ужаса лицо Ки-Энду.
— Бежим отсюда, Гил! — хрипло прошептал он. — Я потом все объясню. Бежим! — Пусти! Сначала мы сделаем то, зачем пришли.
Гил и Ган-а-Ру осторожно положили тело в одну из ниш. Затем все пятеро, постояв в молчании несколько минут, вышли на улицу. Солнце клонилось к закату.
— Почему лошади такие странные? — спросила Мирегал. — Как будто они чем-то напуганы.
— Странные мы, а не лошади. Бежим отсюда. Да скорей же!
— Ки-Энду был уже в седле.
Они двинулись в обратный путь по узким улочкам Тетагира. Гилу начало казаться, что он слышит какие-то шорохи, приглушенные голоса, шарканье ног по пыльным плитам. Город Мертвых уже не казался безмолвным и застывшим, Тетагир оживал, в темных переулках замелькали какие-то тени. Внезапно Мирегал воскликнула:
— Смотри, Гил!! мумия на дороге.
Гил увидел мумию. Она лежала в какой-то маслянистой черной луже. Мумия была очень старая, сухая кожа плотно обтягивала скелет. В боку у нее зияла огромная дыра, словно какой-то зверь вырвал из нее кусок.
— Наверное, звери вытащили ее из гробницы… — Мирегал, словно зачарованная, смотрела на мумию. — Нехорошо, что она так лежит, надо отнести ее на место.
— Ради всего святого, не останавливайтесь!! — воскликнул, оборачиваясь, Син-Оглан.
Гил хотел ему ответить, но в этот момент лицо Син-Оглана словно окаменело, и тут же раздался испуганный крик Мирегал. Она крепко вцепилась в руку Гила, глаза ее были полны ужаса. Гил не стал дожидаться объяснений и погнал коней.
Повозка с грохотом понеслась вперед, подпрыгивая на неровных плитах. Всадники, не оглядываясь, скакали впереди. Выехав из Тетагира, они немного сбавили скорость, и Гил сказал:
— А теперь, Ми, успокойся и объясни, что ты увидела и что тебя так напугало.
— Рука… Эта мумия была живая. Она подняла руку! Гил, спаси меня!!! Она уткнулась ему в плечо. — Я хочу домой!
— Успокойся, глупенькая!! Мумии не шевелятся. Тебе просто показалось — мы все устали, издергались. Мне тоже почудилось, будто я слышу какие-то голоса.
— Гил, это правда, — сказал Син-Оглан. — Я тоже это видел — мумия шевельнулась. И голоса я слышал. И если мы не успеем засветло на тот берег, нам конец.
Они ехали молча, подгоняя усталых лошадей. Гил пытался мысленно связать все, что увидел сегодня: брошенный нидхагир, пустые гробницы, шевелящаяся мумия, голоса… «Ничего не понимаю, — думал он. — Ясно только, что есть какая-то связь между пустыми гробницами и пустым нидхагиром. Ладно, спрошу у Ки-Энду, когда выберемся отсюда».
Путь был длинным. Измученные лошади, казалось, вот-вот упадут от усталости. Никто не проронил ни слова на протяжении всего пути. Когда они, наконец, спустились к реке и погрузились на корабль, солнце уже зашло. В сумерках они причалили к восточному берегу и подняли корабль на каменную площадку. Теперь, когда напряжение и страх обратной дороги через пустыню остались позади, им хотелось только одного — спать. Заночевать решили на первом же брошенном хуторе — его обитатели, очевидно, только что уехали. Комнаты были аккуратно прибраны и выметены, в подполе нашлось немного еды и вина, и усталые путники смогли поужинать.