Апсу
Шрифт:
На южной стене застыло изображение покинутой долины Меллнира, на северной была видна незнакомая крепость с остроконечными башнями, одиноко стоящая в безлюдной голой степи. Гил подумал, что это, вероятно, Менигат, полночные врата, заслонявший собой северное царство, подобно Эллигату, вратам Эллила, на юге. Но дэвы смотрели на западную стену, где был виден Гарм-а-Ден, долина подземного огня, широкой полосой, разделявшая горные хребты Ио-Рагн и Ио-Тун-Гир. Гарм подходил там совсем близко к поверхности земли. Потоки застывшей лавы, вырывающийся из трещин пар и горячие фонтаны гейзеров придавали долине зловещий облик. Там же, в Гарм-а-Деие, стояла несметная рать нидхагов. Но не она страшила дэвов — впереди войска шли туны, тридцать черных великанов с громадными палицами. Они тяжело ступали по горячим камням: казалось, они уже совсем близко — вот-вот сойдут со стены и окажутся здесь, в зале.
— Ну, готовьтесь, — встал Кулайн. — А я задержу их. Он бросился к выходу.
— Я с тобой! — Таргал рванулся за ним.
— Не надо! — крикнул Кулайн уже из передвижной комнаты. — Я и один справлюсь. Я остановлю их у брода, там узко, мне не потребуется помощь.
— Почему вы отпустили его? — спросила Мирегал, когда Кулайна скрыла скользящая дверь. — Он же погибнет!..
— Кулайн — сильнейший из нас, — сказал Элиар. — Он действительно сможет надолго задержать их у брода. А вскоре придет и наш черед. Многим из нас суждено погибнуть сегодня, а часом раньше или часом позже — какая разница?
— Среди этих тунов — Диафер, бывший друг Кулайна, — сказала Фенлин. Наверное, Кулайн надеется как-то сохранить ему жизнь, или, может быть, договориться с ним, переманить его на нашу сторону…
— Неужели вы верите, что тунов можно исправить?! — воскликнул Гил.
— Эта вера еще жива во многих, ее трудно вырвать из сердца, — Фенлин задумалась. — Ведь мы помним, какими они были раньше, за жуткими масками видим лица своих друзей и соратников, с которыми вместе создавали этот мир. Узы, связывающие нас, непросто порвать.
— Это правда, Гил, — сказал Бхарг. — Я отлично понимаю дэвов. Вот я стал человеком, но какая-то связь с моим народом у меня осталась, и мне до конца дней не удастся забыть, что я родился нидхагом. Если бы ты знал, как мне больно видеть несчастье своего народа, его обреченность, безысходность его судьбы! Ведь мы не виноваты, что нас сделали такими. Может быть, и туны не виноваты в том, что переродились, кто знает.
— Пора вам все же начать свой рассказ, — сказал Элиар. — Надо торопиться, ведь скоро все мы пойдем в бой.
И Гил, вздохнув, поведал дэвам историю похищения айрапин и предательства Халгата.
Никто не упрекнул его и не сказал ни слова, дэвы молча стояли, опустив головы, только Таргал вдруг громко расхохотался.
— Мы с тобой, оказывается, похожи! Гляди, — и он протянул Гилу пару железных яблок, — я тоже не удержался! И правильно сделал, ведь туны думают, что мы у них в руках и беззащитны, а нам теперь есть чем ответить.
Дэвы удивленно зашумели, кто-то присвистнул-прищелкнул, но Элиар остановил его:
— Не надо, друзья, говорить по-нашему, уважайте гостей. А то, что ты сделал, Таргал, хоть и против наших обычаев, но обернулось благом.
— Добро бы ты был похож только на Таргала, — улыбнулся Хейм-Риал. — К несчастью, ты еще и на меня похож: такой же доверчивый. Оба мы знали, что Халгат предатель, и все же верили ему!
— А теперь, — сказал Элиар, — пора подняться в эликон. Завтра нам понадобится вся наша сила. Но кто-то должен остаться здесь, чтобы следить за событиями.
— Давайте мы останемся, — предложила Мирегал.
— Хорошо, — согласился Элиар. — У тебя, Гил, есть эйтлан, если увидишь что-нибудь примечательное, сразу сообщи мне.
Элиар передал Гилу железную пластинку с какими-то колесиками и кнопками.
— Это для управления огланами. Вот так, смотри, мы как бы углубляемся в Гарм-а-Ден. Вот-вот, ближе, ближе… Туны на стене стремительно росли.
— Это Диафер… И не узнать его — настоящий мертвец. А так — удаляемся…
Туны уменьшились, превратились в крошечные далекие фигурки, а на переднем плане появились скалы, дорога на дне ущелья и пересекающий ее мутный поток.
— Так и оставим. Здесь Кулайн их встретит… Держи.
Дэвы покинули зал, а люди остались ждать. Гил занялся управляющей пластинкой, пытаясь увидеть в южном оглане Эн-Гел-а-Син или хотя бы Эллигат, но изображение останавливалось, дойдя до опушки Ха-мерка.
Мирегал и Бхарг смотрели на Рагнаим. Там не утихала буря. Вдруг одна из шлюпок с людьми опрокинулась и исчезла в черной воде. Мирегал вскрикнула.
…Спустя час Гил достал эйтлан и вызвал Кулайна. Послышался стук копыт и металлический звон.
— Господин Кулайн, это я, Гил. Мы в магделе, смотрим на брод — Туны уже близко, вы успеваете?
— Да, конечно! Сейчас вы меня увидите. Дэвы в эликоне?
— Да.
— Жаль, не успел. Ну, смотрите, потом расскажете людям. Пожалуй, оставлю вам и звук.
Через минуту на стене появилось изображение Кулайна. Дэв стоял в колеснице, груженой оружием, с копьем в руке и в железном панцире. Белый конь мчался, как ветер, колеса гремели на каменных плитах. Туны уже вошли в ущелье и гуськом двигались к броду. Река Наг текла под самыми скалами, преграждая великанам путь наверх, к Асгарду.
Тяжелый низкий голос раздался из эйтлана — голос туна:
— Куда бежишь, пес?
Это была не брань, а намек на значение имени Кулайна, догадался Гил.
— Скоро ты подожмешь хвост, и бежать будет некуда, когда сорвется с привязи пес посильнее тебя, — грохотал великан.
— Тебя-то, Муспелль, я не испугаюсь, — сказал Кулайн, сходя на землю.
Они стояли друг напротив друга — громадина-тун с лицом трупа и маленький светлый дэв, ростом чуть повыше его колена, бурлящий поток шириной с сотню локтей разделял их.