Арабские звезды сияют ярче
Шрифт:
– Так, воспоминания долой, поднимайся. Ты даже не умылась, но болтаешь. Тебе завтракать пора, а потом нас повезут в горы, там такая красота, воздух…
– Горы? – спустив ноги с кровати, спросила Маша. – Здесь же пустыня.
– Это Фуджейра, милая, здесь есть горы, море… и пустыня.
Маша умылась, переоделась, завтрак ей принесли в комнату, Полина составила компанию, правда, ограничилась чашечкой кофе, развлекая подругу рассказами о Фуджейре. Беззаботный тон не разгладил морщину озабоченности между бровей Маши, хотя слушала она внимательно, а перед самым выходом, у двери, взяла свою спасительницу за руку, настойчиво
– Скажи, что с Лаймой? Меня беспокоит твое молчание.
– Ладно, – повернулась к ней Полина. – Лайма здесь…
– Здесь? То есть…
– Да, здесь, в этом доме.
– Тогда поездки отменяем, я хочу ее увидеть…
– Нет.
Отказ прозвучал жестко, на это «нет» возражать и что-то доказывать нельзя, потому что Полина не услышит. Она живет в другом измерении, привыкла к другой жизни, но раньше, давно, у них было общее измерение, поэтому Маша осмелилась спросить:
– Но… почему я не могу ее увидеть?
И вдруг Полина перешла на шутливый тон, но сама фраза… дикая:
– Предупреждаю: ты моя собственность.
– Твоя собственность? Я?
Это не было удивлением или возмущением, Маша скорее привыкала к мысли, что ничего в ее существовании не изменилось, ей подарена лишь временная передышка, она невольница. Но Полина погладила ее по щеке и разъяснила положение по-доброму, всем своим видом показывая, что она ей друг:
– Ашраф по моей просьбе нашел тебя, выкупил и подарил мне. Имя я дала тебе – Наджия, что означает «спасенная», но здоровье твое немножко подточено. Я не хотела тебе сейчас говорить, но его следует поправить, подлечиться, поэтому! Пока ты обязана мне повиноваться.
– Как скажешь.
Она реально склонила голову, словно слуга. Похоже, Машку ничем не пронять, бедняжка потеряла себя, продолжает жить в том мире, откуда ее забрали, и не приняла положение человека свободного. Полине пришлось применить более веский аргумент:
– Маша, ты неправильно воспринимаешь мои слова, я всего лишь хочу расшевелить тебя, помочь вернуться к нормальному состоянию…
– Тогда отведи меня к Лайме.
– Не могу. Доктор сказал – никаких стрессов, а встреча будет для тебя… сложной. Не волнуйся, у нее все есть: еда, одежда, служанка. Давай без возражений? – подняла ладони Полина, упреждая протест. – Сначала ты подлечишься, укрепишь свое здоровье, потом увидишься с Лаймой. Идет?
– Загадки, одни загадки… – печально вздохнула Маша. – Со мной что-то не так? Признавайся уж, я по лицу вижу…
– Что ты! Я просто забочусь о тебе, а загадки… они до поры до времени, ответы всегда открываются, но иногда лучше ответов не знать.
– Актриса из тебя никудышная.
– Маша… – замялась вдруг Полина.
– М?
– Операцию нужно сделать… тебе, разумеется… заменить клапан. Ты будешь как новая, здесь просто классная кардиохирургия, поверь и… и ничего не бойся, операция пустяковая.
– Клапан?! А сколько стоит эта «пустяковая операция»?
– Какая разница? Не ты же будешь платить.
– Вот именно. Твой султан?
– Это мои деньги, мои! И трачу я их, как считаю нужным. Это твой шанс, твое спасение, твоя жизнь. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Не понимаю. Зачем тебе мои проблемы?
– Маша, если я начну сейчас что-то говорить, ты разволнуешься, тебе станет плохо. Потом мы обо всем поговорим, будем говорить, сколько захочешь, даже спорить. А сейчас
Обе вышли из особняка, Маша, остановившись, инстинктивно заслонилась от слепящего солнца рукой, прикрыв и веки. Ей приходится познавать заново самые простые, можно сказать, банальные вещи – солнце, небо, мягкую и чистую постель, покой и ничегонеделанье, что вообще из области фантастики.
– Мария! – позвала ее Полина у задней дверцы автомобиля. – Чего ты там застряла? Ну, иди же скорее!
Хотелось сбежать по ступенькам, как когда-то она сбегала по лестницам в институте – только мелькали от скорости лица, стены, пролеты. Но Маша сошла по ним неторопливо, помня, что обещала Полине беречь себя, да и доктор не рекомендовал спешку нигде и никогда. Шанс? В это трудно поверить, неужели с ней все это происходит? Вместо смерти жизнь? А ведь очень-очень хочется жить. Значит, шанс…
Россия, несколько дней спустя, вечер
Богдана ехала за автомобилем минут тридцать, да не каким-нибудь скромненько-бюджетненьким, а премиум-класса и, конечно же, марка одна из верхних в рейтинге.
– Господин Маслов денег отвалил за тачку хренову кучу, – произнесла она, в следующий миг ей удалось чудом увильнуть от столкновения. – У, дебил, куда прешься! Господи, зачем ты пускаешь в этот мир без мозгов?
В сумерках сложно держать в фокусе машину черного цвета, а тут еще и автоуроды мешают: то подрезают, то обгоняют не с той стороны, то едут, туда-сюда виляя и заслоняя обзор, будто за рулем пьяный вдрызг бармалей. Черный автомобиль остановился в переулке, остановилась и Богдана метрах в десяти от него, затем пошла за Масловым, который вырулил на главную улицу города, кишащую народом. Час пик нынче не только на дорогах, этот час и на тротуарах – не протолкнуться, что, впрочем, ей на руку.
Долго лавировать среди прохожих не пришлось, Маслов зашел в один из магазинов, туда же завернула и она. Магазин сумок, естественно, не дешевых. Богдана подошла к витрине с портмоне, тогда как Маслов изучал женские сумки, минуту спустя она обратилась к нему:
– Простите, вы не могли бы мне помочь?
Он повернулся к ней лицом. То впечатление, которое Богдана производила на мужскую породу (даже на старых хрычей, с которых песок сыплется мешками), она изучила вдоль и поперек, ей ничего не стоило определить градус по шкале инстинктов. Ах, если б дело было только в красоте, красоткам необходимо учесть: данный продукт нужно уметь подавать даже тогда, когда молчишь. Однако – ох, ах! – Маслов непроницаем, но это ничего не значит, абсолютно ничего.
– Помочь? – переспросил он. – А что именно я должен сделать?
Непроницаемого банкира выдала интонация, она тягучая, следовательно, в мозгу парализованы центры, отвечающие за то, что отличает человека от обезьяны – за разум. Богдана подняла руку и, указав кистью в лайковой перчатке себе за спину, нисколько не наигрывая, а по-деловому сказала:
– Мне нужно купить портмоне, а я не разбираюсь в этих вещах. Консультант женщина, она априори не может сказать, какую вещь захочет мужчина. Не могли бы вы помочь выбрать?