Арарат

Сирас Амаяк Саакович

— Маргарит-джан… — повторяла Шогакат.

Столько радости было на ее лице, столько нежности в голосе, что Маргарит сочла излишним объяснять и оправдывать свое присутствие в комнате Ара.

Проснулся и Ара. Увидев мать, он натянул одеяло на голову. Шогакат подбежала к нему, откинула одеяло и, видя, взволнованное лицо сына, воскликнула:

— Успокойся, сынок, успокойся, умереть мне за радость твою!

Затем она снова подошла к Маргарит и, обнимая ее, сказала:

— Бесценная моя, я обычаи и порядки знаю… Пусть только вернется мой Асканаз — тотчас же справим свадьбу. Передашь отцу и матери сердечный поклон от нас, скажешь, что ночевала в эту ночь у Шогакат-майрик. Сегодня же вызову

к себе Вртанеса и Зохраба, поговорю с ними, чтобы устроить помолвку.

Маргарит не могла понять, что же так сильно волнует Ара, и лишь догадывалась о том, что Ара видит в ней нечто большее, чем будущего спутника жизни. И эта догадка наполняла ее сердце и любовью к Ара, и тревогой за него.

Глава шестая

АШХЕН

Асканаз редко оставался летом в Ереване. В этом году он ждал, что его, как обычно, пошлют на курсы военной переподготовки. Но две недели назад его известили, что, поскольку он уже три раза проходил курсы, в этом году он призываться не будет.

После гибели Вардуи он долгое время не мог опомниться, замкнулся в себе, забросил свои научные занятия. Какими бы тесными ни были отношения, связывавшие его с близкими людьми, Асканаз чувствовал, что ему необходимо на некоторое время переменить обстановку. Вначале он решил было поехать на кавказское побережье, но как раз в это время в университете Асканазу предложили выехать в Киев, затем во Львов для обмена опытом научной работы. Он охотно принял это предложение, тем более что надеялся в архивах Львова отыскать новые материалы о переселившихся в Польшу армянах.

Мысль о предстоящей поездке вначале сильно обрадовала его, но чем ближе наступал день отъезда, тем сильнее одолевали его тяжелые мысли: ведь именно этим летом он собирался поехать в свадебное путешествие с Вардуи!

После того как Ашхен сообщила Асканазу о гибели Вардуи, они часто встречались в доме Вртанеса, но ни разу ни Асканаз, ни Ашхен ни словом не обмолвились о Вардуи. Встречаясь с Асканазом, Ашхен догадывалась, что рана его еще не затянулась, хотя после смерти Вардуи прошел почти год.

Придя к Асканазу, Ашхен помогала ему укладывать вещи в дорожный чемодан. Как ни был поглощен своими переживаниями Асканаз, но все-таки заметил, что под ее обычным горделивым видом скрывается чувство глубокой неудовлетворенности. Асканаз всегда считал неудобным спрашивать, при каких обстоятельствах Ашхен решила стать женой Тартаренца. Но каждый раз, встречая их вместе, он убеждался, что они совершенно разные люди.

Минут двадцать — тридцать беседа шла вокруг подробностей предстоящего путешествия. Под конец, когда Асканаз уже готовился проводить Ашхен к Вртанесу, чтобы там попрощаться с родными, она, стоя уже в дверях, вдруг повернулась к Асканазу и посмотрела на него. Он поймал ее взгляд и не увидел на ее лице обычного горделивого выражения. Она смотрела на него испытующе и грустно; эта удивительная молодая женщина, которую природа так богато одарила, не была счастлива.

Как же это случилось, почему так неудачно сложилась жизнь этой гордой девушки? Ашхен и сама иногда не могла дать себе отчета, почему она решила выйти замуж за Тартаренца. Да, это было в тот год, когда она только что окончила десятилетку и поехала с подругами в экскурсию на Кафанские рудники. В клубе шахтеров был вечер. Выступал ансамбль песни и пляски, приехавший из Еревана. Во время перерыва на сцену вышел, Тартаренц и произнес речь: он каким-то образом присоединился к ансамблю. На этом-то вечере одна из подруг и познакомила Тартаренца с Ашхен. С тех пор Тартаренц ходил за Ашхен по пятам; встречаясь с ней, он с жаром уверял ее, что не может жить без нее, покончит с

собой, если она откажет ему. Нашлись знакомые, которые стали уверять Ашхен, что Тартаренц искренне любит ее. Ее уговаривали стать женой Тартаренца даже те, кто хорошо знал ему цену: «добрые люди» не хотели «мешать его счастью». В течение двух-трех недель Тартаренц старался показать себя с самой лучшей стороны. В характере Ашхен было при разрешении всех жизненных вопросов поступать очень круто. Она быстро говорила «да» и «нет» и крепко держалась своего решения, упорствуя даже тогда, когда это решение было неправильным. Тартаренц сумел показать себя с выгодной стороны, стать в позу того героя, о котором втайне мечтала девушка, только что сошедшая со школьной скамьи, и она сказала свое необдуманное «да». Таким образом Ашхен стала женой Тартаренца.

Через год у Ашхен родился ребенок, и ей пришлось целиком посвятить себя уходу за ним. Тартаренц оказался человеком крайне скупым и не разрешил матери Ашхен жить с ними. Ашхен пришлось на время отказаться от возможности поступить в высшее учебное заведение. Но когда Тигранику исполнилось два года, она решила, что может оставлять днем ребенка у родных и ходить заниматься. Но Тартаренц, который давно уже сбросил с себя маску, держался в семье, как необузданный деспот. Он категорически запретил жене учиться. Он считал, что жена должна довольствоваться семейной жизнью и полностью посвятить себя заботам о муже и ребенке. Между мужем и женой почти каждый день шли из-за этого споры. Гордость Ашхен не позволяла ей жаловаться кому-нибудь на грубое отношение мужа, хотя окружающие замечали, как удручают Ашхен выходки Тартаренца. Ашхен уже оставила надежду на то, что может повлиять на мужа, она решила добиться своей цели — поступить в университет, не обращая внимания на сопротивление мужа. Сейчас она более чем когда-либо чувствовала потребность в поддержке близкого человека. Хотя Асканаз никогда и словом не обмолвился о семейной жизни Ашхен, молодая женщина знала, что от его наблюдательного взора ничто не ускользнет. Кроме того, Вардуи как-то призналась ей, что она рассказала Асканазу о ее семейных неприятностях.

И теперь Асканаз, глядя на печальное лицо Ашхен, терялся в догадках о том, что означает ее пристальный взгляд. Видя, что Ашхен хочет заговорить с ним, он с улыбкой придвинул ей стул.

— Асканаз, — проговорила Ашхен, опускаясь на стул, — сколько дней может голодать человек?

На лице Асканаза выразилось изумление. Он готовился хладнокровно выслушать ее, но этот вопрос был слишком неожиданным. Он пожал плечами.

— Тебе кажется странным мой вопрос, да? Но я жду ответа, Асканаз…

— Кажется, я как-то слышал, что человек может прожить без пищи около сорока дней.

— Ну, значит, душа у человека гораздо выносливее тела… — со вздохом проговорила Ашхен.

— Несомненно.

— Но и душевной выносливости есть предел, Асканаз. Вот уже тысяча сорок дней, как душа моя голодает, и я уже не могу выдержать этого голода, не могу, не могу… — И Ашхен отвернула лицо от Асканаза.

Асканаз понял, на что намекает Ашхен.

— Прости меня, Ашхен, прости, что я был так не чуток, что ни разу не поинтересовался твоей жизнью. Быть может, я мог бы тебе помочь, — тихо сказал он.

— Не извиняйся, Асканаз, ты все равно не мог бы мне ничем помочь: ведь я тебе все равно бы не призналась, гордость бы помешала. Но всякому долготерпению приходит конец, и я чувствую, что моя гордость не только не защищает меня, а я скоро сделаюсь предметом насмешек.

— Боже упаси, Ашхен, что ты говоришь?!

— Ну, подумай, Асканаз: уже тысячу с лишним дней я замужем за Тартаренцем, и все это время душа моя голодала. Сейчас я только нянька, домработница и больше ничего. Я не смею думать о большем!