Арарат
Шрифт:
Умршат собирался возразить, но вдруг на площади все затихло: подали знак к началу парада.
С трибуны слышались взволнованные слова: «Враг у ворот Кавказа… Опасность велика… Отдадим все силы, чтоб приблизить день победы…»
И, слушая эти простые слова, каждый сам себе задавал вопрос: а что он делает и что намерен делать в эти роковые дни?..
Шогакат-майрик отыскала глазами Асканаза и, видя его перед полком, на миг испытала чувство материнской гордости за него. Затем Шогакат отыскала в строю Ара. Мысленно она представила себе Ара маленьким: вот он впервые начал ходить; вот он уже школьник, увлекается рисованием, влюблен в Маргарит… Сумеет ли он преодолеть свой страх перед одиночеством, перед
Умолкли последние звуки военного марша, и на площади вновь воцарилось молчание. С группой военных на трибуну поднялся командир дивизии Вардан Тиросян. Он принял торжественно врученное ему знамя дивизии.
После этого, чеканя шаг, к трибуне подошел полк Асканаза Араратяна. Перед полком шагал Асканаз. Бойцы отбивали шаг так мерно, что могло показаться — это шагает один человек. Когда прозвучал приказ: «Смирно!», весь полк в одну и ту же секунду словно окаменел на месте. Лицо Асканаза было сурово и сосредоточенно. В руках сверкала обнаженная шашка. Представитель правительства протянул знамя Асканазу. Алое знамя с вышитой золотой звездой колыхнулось над головой Араратяна. Асканаз поднял взор на Арарат — величественный свидетель вековых судеб армянского народа откинул облачную завесу, словно показывая себя во всем своем величии уходящим на фронт бойцам. Асканаз оглядел четкие ряды бойцов, обвел глазами собравшихся на площади людей и, словно чувствуя, с какой надеждой смотрят они на него, с силой вогнал в ножны шашку и заговорил:
— Товарищи, наша страна, полная веры в свое правое дело, уже свыше года противостоит вторгшимся в наши пределы фашистским ордам. В декабре прошлого года враг дорвался до стен Москвы. Но Москву своей грудью защищал великий русский народ. Вместе с русскими столицу нашей родины защищали казахи и узбеки, украинцы и белорусы, армяне, грузины и азербайджанцы. Враг был отброшен. Теперь фашисты рвутся к Сталинграду, подобрались к Кавказу, стоят в преддверии наших гор. Опасность велика. Но непоколебима решимость советского народа сражаться с врагом и победить его! Родина повелевает: ни шагу назад! Остановить врага и отшвырнуть его назад! И мы выполним священный наказ родины.
Асканаз чувствовал, что его слушают напряженно, что люди ему верят: ведь в нем видят человека, который уже побывал на войне, подвергался ее опасностям и испытаниям, и вот снова идет туда, ведя за собой тысячи воинов.
Асканаз повысил голос:
— Воины родины, поклянемся верно служить ей, увенчать славой доверенное нам знамя!
— Клянемся!.. — волной прокатился по площади могучий отклик.
Наступило торжественное молчание. Асканаз опустился на колено, бережно взял край знамени и поцеловал его.
Шогакат-майрик была потрясена до глубины души словами сына и обрядом присяги. Она подумала о том, что ее сына слушает весь город, вся страна. Ей вспомнилась утренняя беседа с Асканазом, ее жалобы, что она лишается всех своих сыновей. Нет, конечно, она не то хотела сказать! Но Асканаз поймет материнское сердце… Да, она счастлива, что у нее такой сын!
Асканаз принял знамя и передал его под охрану вооруженному караулу. Опять зазвучал военный марш, и бойцы таким же мерным шагом покинули площадь.
Подробно разработав вместе с другими командирами план погрузки военной техники и отправки эшелонов, Асканаз возвращался
Завтра он будет уже далеко, но разве он успел проститься со всеми и со всем?.. Наступила вторая годовщина трагической гибели Вардуи. В прошлом году он не смог посетить ее могилу. Даже сейчас, через два года, Асканазу казалось, что ни в ком он не найдет того обаяния, той душевной чуткости, какая отличала Вардуи. Не поэтому ли он так сдержан с другими женщинами?.. Ему не захотелось останавливаться на этой мысли. Договорившись по телефону с Ашхен, Асканаз вызвал авто, чтобы заехать за нею в госпиталь. У госпиталя пришлось немного задержаться. Асканаз попросил шофера поторопить Ашхен, а сам остался ждать внизу. Услышав, что его окликают по имени, он приоткрыл дверцу машины. На тротуаре стоял Заргаров.
— Здравствуйте, — с нескрываемым безразличием бросил Асканаз, едва кивнув головой.
— Уезжаешь уже? Жаль, не успели как следует покутить с тобой! — громко заговорил Заргаров, стараясь привлечь внимание прохожих: смотрите, мол, как я близок с этим командиром!
У Асканаза не было никакого желания беседовать с Заргаровым, но Заргаров не унимался. Заметив новую группу прохожих, он так же громко продолжал:
— Наш Тартаренц у тебя в полку! Надеюсь, ты создашь ему условия. Я тоже всей душой стремился на фронт, да не пустили меня, говорят — нужен в тылу… Скажи мне, пожалуйста, когда кончится эта проклятая война?!
Терпение Асканаза иссякло.
— Вам-то от нее какое беспокойство? — довольно резко сказал он.
— Ну как же, товарищ Асканаз Аракелович, я же патриот…
— Не злоупотребляйте этим словом! Впрочем, вы можете опоздать, вероятно, вас ждут дела.
— Ну, дела-то всегда найдутся! Душа неспокойна, все прут и прут эти проклятые… Надо же знать, когда их остановят!
Асканаз захлопнул дверцу авто с той стороны, где стоял Заргаров, и вышел с другой стороны, навстречу Ашхен, которая спускалась по лестнице в сопровождении шофера.
— Ашхен-джан, я рано утром заеду, помогу тебе… — словно из желания досадить Асканазу, громко обратился к Ашхен Заргаров. — Отвезу тебя с ребенком на станцию, пускай простится с отцом.
— Нет, нет, не надо заезжать, — сердито ответила Ашхен.
Усевшись рядом с Асканазом, Ашхен взглянула на него, но ни один из них ни словом не обмолвился о Заргарове. По дороге машина остановилась перед цветочным магазином, и Ашхен зашла, чтобы взять заказанные накануне цветы. На кладбище они застали Нину с Берберяном, родителей и родственников Вардуи. Могильная плита почти скрылась под ворохом цветов, и в их обрамлении с чуть поблекшей карточки улыбалось лицо Вардуи. Столько жизнерадостности было в этом лице, что чудилось: вот-вот ее смех прозвенит в воздухе! Мать Вардуи, преждевременно поседевшая от горя, не находя слов, любовно и печально глядела на Асканаза. И никому не хотелось говорить…
Нину познакомили с родителями Вардуи. Отойдя в сторону, она пристально взглянула на Асканаза, точно впервые увидела его. Для нее словно открылась новая черта в характере Асканаза, новая страница его жизни. Ей казалось, что чем дальше, тем лучше она понимает Асканаза, тем больше уважает его. Все слышанное от Асканаза и во время личных бесед и там, на площади, во время торжественной присяги, словно получало новый, более глубокий смысл.
Один из родственников вылил в ямку, выдолбленную на могильной плите, красного вина из большого сосуда, затем наполнил стаканы и предложил присутствующим почтить память Вардуи. Пока все молча выполняли старинный обряд, издали донеслись печальные звуки. У могилы похороненного два дня назад бойца, скончавшегося от тяжелой раны, молодой ашуг, приглашенный родными, пел любимую народом песню.