"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
– А ну как придут нас гнать? – не унимался Кежа.
– С чем придут, с тем и уйдут!
– Оно бы и хорошо. А то ведь вон они карабкаются!
Учай вернулся к воротам и поглядел в сторону селения. И впрямь Кежа не шутил. Вверх по склону поднимались трое мужей, суровых, как зимний день.
– Ежели позову, выходите ко мне, – кинул соратникам Учай и неспешным шагом отправился навстречу гостям.
– С чем пожаловали? – глумливо спросил он, сунув большие пальцы за ремень. – Не в мое ли воинство вступать?
– Зря ты, Учай, тут встал, – не отвечая на насмешку, проговорил один из пришедших. – Эта
– Велят? Мне? – Учай оскалился и расхохотался. – В горшках с просяной кашей ума больше, чем в их головах! Воротись и передай старикам мои речи от слова до слова.
– Ты меня не учи, сопляк, что делать! – вспылил бородатый ингри. – Сказано убираться – так и убирайтесь!
– А я вот что тогда скажу, – чуть подумав, ответил Учай. – Отец мой, Толмай, по доброй воле и с вашего согласия отдал этот берег арьяльцам. А я его у арьяльцев силой своего оружия отнял. – Он положил пятерню на рукоять кинжала. – Стало быть, земля эта – моя и моих ближних! Если желаешь, иди ко мне в род и тоже будешь на этой земле хозяин. А нет – ступай прочь, покуда цел.
– Ты, Учай, говори, да не заговаривайся! – Мужчина схватил было парня за плечо, но тот резко сбросил его руку и пнул посланника по голени. От боли и неожиданности тот взвыл и, забыв об Учае, запрыгал на одной ноге.
– Ты что ж, крысеныш, вытворяешь?!
Слова застряли у него в горле – острие кинжала едва не уперлось ему в нос. Сотоварищи переговорщика метнулись было на помощь, но тут из ворот выскочили пятеро побратимов Учая с копьями наперевес.
– Мы с вами за одним столом едали, одни хлеба ломали. Убивать вас у меня охоты нет, – ровным голосом сказал Учай. – Только потому вы сейчас еще и живы. Но кто нас гнать станет, быстро к Дедам уйдет. Как арьяльцев тут порешили, так и вас порешу.
– Не стращай, не стращай!
– Проваливайте!
Учай вернул клинок в ножны, повернулся и зашагал к острожку.
– Да про кашу просяную старейшинам передать не забудьте, – бросил он через плечо. – Впредь тут кого чужого увижу – прибью. И не говорите, что не предупреждал.
– Эк ты их! – с восхищением воскликнул Вечка, самый младший из соратников молодого вождя.
– Оно-то да… – Кежа с тревогой глядел вслед уходящему посольству. – Да вот только в другой раз они не втроем, а втридцатером придут. Зря ты старикам про горшок сказал.
– Ты отныне для тех стариков никто, – буркнул Учай. – Стало быть, и они тебе чужие. Что их слушать? Волос сед – умишка нет! У себя дома пусть приказы раздают.
– Да все равно нам со всей оравой не справиться. Вот ежели б у нас скорлупы были, как у тех арьяльцев, – мечтательно протянул Кежа. – Да их дивные луки… Тогда, может, и потягались бы.
– Ну-ка помолчи! – оборвал его Учай, а сам призадумался.
В его памяти снова всплыло видение недавней охоты. Отец, вышедший один на один с чудищем; страшные челюсти, сокрушающие его, будто утиное яйцо… Конечно, Толмаю арьяльцы подсунули околдованную, порченую скорлупу, но та, в которой они сами ходили, была вполне годной! А если так…
– Когда я вел царевича и его людей к медвежьему народу, – заговорил он, – воины туда в скорлупах шли. Оттуда сами видели, сколько вернулось… Стало быть, все прочие там остались. И доспехи их там же лежат…
– Медвежьим людям
Учай кивнул.
– Надо бы сходить к скалам и глянуть. – Он ухмыльнулся. – Медвежьи люди объедки в реку кидают, чтоб та весь непотреб из их земли выносила. Ну как арьяльцы нам гостинцев там оставили? Тогда-то уж точно разъясним старикам, кто на этом берегу главный!
Вдалеке, будто подтверждая эти слова, пророкотал раскат грома надвигающейся грозы.
– Вот, вот! – воскликнул Учай, указывая в темнеющее небо. – Боги нас услышали!
К ночи дождь, хлынувший, словно бабьи слезы на тризне, унялся, и обитатели острожка улеглись спать под наскоро отстроенным навесом из лапника. Ночь выдалась неожиданно холодной. Костер то и дело норовил погаснуть, не желая лакомиться сырыми дровами. В свой черед каждый из новых родичей Учая сидел, подкармливая пламя. Выискивал в куче хвороста ветви посуше, сдирал кору с березовых поленьев, давая пляшущим жарким языкам угощение.
Под утро настал черед Учая. Он сидел на поваленном бревне, бывшем когда-то частью коновязи, стараясь увидеть в огне зыбкие приметы своего будущего. Отец когда-то рассказывал, что если внимательно смотреть, то обязательно увидишь… Но сейчас, как ни таращил новый старшак глаза, не было видно ничего, кроме скукоживающейся черной коры, обугленных веток и вечно голодного огня.
«Ничего, все придет, – успокаивал себя сын Толмая. – Сходим в земли медвежьего народа, вернемся с арьяльскими скорлупами и мечами – тут всякому ясно будет, за кем сила! Вот только перед уходом непременно кровь смешать… Чтобы уж там, в походе, точно сжатый кулак, заедино быть…»
Учай устало прикрыл глаза. Веки казались такими тяжелыми, что хоть пальцами держи. Вдруг ему показалось, что он слышит шорох откуда-то из дальнего конца острожка. Учай схватился за рукоять кинжала. Звук становился все явственнее, множился… Казалось, теперь шуршание слышалось со всех сторон. Тихое-тихое, но оттого еще более страшное.
– Кто тут?! – вскочил сын Толмая.
И увидел их. Белесые, полупрозрачные, они двигались со стороны реки. Они появлялись над черной водой, словно огромные пузыри, и медленно плыли вверх по склону, к костру, в поисках утраченного тепла. Кажется, они не видели ничего, но лица их с пустыми бессмысленными глазами смотрели прямо на Учая.
– А, это вы, – хищно оскалился новый вождь. – Что, вернулись? Решили у меня погостить? Ну нет! Убирайтесь! Вы мне никто, вам меня не испугать!
Ему показалось, что одна тень громко прошелестела совсем рядом, – Учай дернулся, открыл глаза и обнаружил себя по-прежнему сидящем на поваленном бревне. Рядом, выискивая что-то в траве, шебуршал еж.
– Привидится же, – фыркнул Учай, понимая, что не будет рассказывать побратимам о том, как задремал в свою стражу.
Он подбросил в огонь еще несколько веток, вздохнул, покачал головой и снова почувствовал, как наливаются тяжестью веки. Он собрался было тряхнуть головой, поднял взгляд наверх и вдруг осознал, что темное небо черно не просто так. Куда только ни достигал взор Учая, в небе крыло к крылу летели огромные черные вороны. Прежде он никогда таких не видывал – чуть не с волка величиной. Каждый держал в когтях призрачный белесый человеческий остов.