"Аратта". Компиляция. Книги 1-7
Шрифт:
– Не надо, – неожиданно сказал Метта. – Видите, какая в небе луна яркая, белесая? Это к сильному морозу!
– Ох уж эта бьярская весна! – простонал Анил.
Холодно им пока не было, грела быстрая ходьба, но стоило остановиться, как мороз начинал покусывать за носы и щеки. Когда путешественники свернули на проселок, солнце окончательно село и лес окутал сумрак. Снег громко скрипел под лыжами, деревья стояли в инее, впереди – ни огонька. Анил перестал ворчать и шел молча. Теперь и ему становилось тревожно. А если они свернули не туда? Заснеженный
– Дымом пахнет! – принюхавшись, объявил Метта.
Мальчик, с его недавно зажившей сломанной ногой, устал сильнее прочих, но не жаловался. Он слышал, что сказал Хасте стражник, и понимал, почему жрец старается уйти как можно дальше от Белазоры. Путешествовать в компании ария сейчас было все равно что нарисовать на себе мишень.
Вдалеке залаяли собаки. А вскоре и деревня показалась. Она в самом деле была невелика – несколько дворов, с полдесятка изб и разбросанные вокруг котты, похожие на высокие островерхие сугробы. Над сугробами и крышами поднимались дымки.
– Нам, верно, туда! – приободрившийся Хаста указал на самую большую избу.
Деревушка показалась ему совсем захудалой – как раз то, что надо. «Тут бояться нечего, – подумал жрец. – В темноте, в зимнему лесу, нас никто выслеживать не станет. Вокруг глухомань – вон, сова ухает…»
Но что-то изнутри все равно точило: уходи, прячься! А если не только Туган оказался таким глазастым? А если еще кто-то заметил, что Анил – арий?
Нужная изба вскоре нашлась – жарко протопленная пятистенка. Хозяин, пожилой могучий бьяр, верно из бывших стражников, вышел им навстречу. Когда Хаста объяснил, кто их послал, нахмуренные брови бьяра сразу разошлись в стороны.
– Что ж, заходите, добрые люди, – открыл он низкую дверь. – Мы тут друзьям моего побратима завсегда рады!
В избе было тепло и сумрачно. Из божницы в красном углу на вошедших глядел сам Сол – вернее, блестящая пластина с его изображением. Перед ликом был устроен алтарь с дарами: монетки, обереги, кусочки сушеного мяса…
– Ого! – хмыкнул Анил, стаскивая с головы шапку. – Золотой истукан? В такой глухомани?
Хозяин бросил косой взгляд на юного ария.
– Да какой там золотой – бронза начищена, вот и блестит, – поспешно произнес Хаста.
Дружба дружбой – но не погонит ли старый бьяр ненавистного ария на мороз? Однако тот промолчал и принялся возиться у печи, развешивая на просушку одежду гостей. Видно, до этой деревни учение Зарни о змеелюдах еще не добралось.
Вскоре хозяин выставил на стол горшок с кашей и приступил к непременной беседе. Хаста отвечал как мог – обстоятельно, борясь с усталостью, Анил же откровенно зевал. Заметив это, хозяин прекратил расспросы и ушел спать на другую половину избы, задернув за собой повешенную вместо двери лосиную шкуру. Для гостей были застелены укрытые шкурами лавки.
– А если бы мы остались в Белазоре, – заметил Анил, уныло глядя на лавку, – мне бы уже баню истопили!
– Зато здесь ты заночуешь в тепле, а не под наметом из веток и снега, – хмыкнул Хаста. – Как ты верно заметил, ближайшее кружало, возможно, в Яргаре…
После ужина Анил и Метта сразу ушли спать, а Хаста устроился около очага.
«Хоть Анил и ворчит, а я так скажу: спасибо тебе, добрый Туган, что указал это место! – думал жрец. – Сюда, не зная, и дороги не найдешь…»
Жрец стащил с головы платок и принялся расплетать бабьи косы. С непривычки они его очень раздражали. Но замужние и вдовые бьярки носили по две косы, а «тетушка Хаста» была почтенной вдовой. Не следовало об этом забывать. Хорошо хоть бьярки имели обыкновение ходить в штанах, а не подолами мести по земле.
«А у накхини – одна коса, – подумалось Хасте, – и право на нее непросто заслужить…»
Жрец вспомнил Маргу и невольно вздохнул.
«Там все давно кончено, – напомнил он себе. – Забудь ее… Святое Солнце, это что – седина? Дожили! Эх… Уже и волосы седеют – а меня господь Исварха все не сподобит своего угла завести…»
Переплетя заново косы и убрав их под шапочку, Хаста задумчиво уставился на рдеющие угли. С лавки послышался голос Анила:
– О чем думаешь, жрец?
– А ты чего не спишь? Вроде собирался…
– Не знаю. Не спится. Тревожно мне…
«И мне, – подумал Хаста. – Хотя сейчас-то с чего бы?»
– Я думал сейчас о черепах арьев – черепах, из которых растут цветы, – ответил он вслух. – И наконец понял смысл этого.
– Ну?
– Очень просто. Смерть и возрождение. Одно умирает, другое появляется на свет. Из костей арьев возродится мир. Чтобы это произошло, арьи должны умереть. Все арьи. Понимаешь?
– Не понимаю, – буркнул Анил.
– Это нечто совсем новое. Такого прежде не бывало. Новая вера. То, что несет людям новый Зарни Зьен.
– Бред какой-то! – зевнул Анил. – Как арьи могут быть виновными во всех бедах? Почему именно мы?
– Потому что арьи – не люди, а ящеры, пробравшиеся в этот мир, чтобы погубить его. Слышал, что стражники говорили?
– Но это же чушь! Как люди могут в такое верить?
– Люди верят, потому что очень боятся. И чем сильнее будут разливы и потопы, тем сильнее будут верить… Ибо страх уничтожает разум. И арьев будут убивать – с радостью, ликованием и надеждой на новую жизнь…
Анил надолго умолк, призадумавшись.
– Но это совсем никуда не годится! – заявил он. – Такое учение преступно! Получается, они будут убивать всех арьев, включая женщин и детей? А что же владыка Бьярмы – мой отец, Аршалай? Почему он ничего не предпринимает?
Хаста покачал головой. Он не знал, что ответить. Точнее, знал, но не хотел огорчать Анила. Победный доклад Аршалая о подавленном мятеже, по сути, и привел к таким плачевным последствиям. А теперь Лазурный дворец и не взглянет на север, пока тут все окончательно не полыхнет!