Арбалет
Шрифт:
– Ладно. Спасибо, морячок, за коньяк. – Она поднялась. – Как, говоришь, тебя зовут? Бурцев? Ты, Бурцев, обращайся, если что. Я кое-что могу в этой жизни. Соседки твои, Алла с Зиной, скажут, где меня найти.
Бурцев кивнул.
– А впрочем, нужно простить...Так ведь? – со смирением сказала она. – Христос велел прощать... Даже когда кажется, что нельзя...
– Вы это о чем? – спросил Бурцев. Он пристально вглядывался в лицо гостьи, последние слова которой показались ему странными.
Она перехватила этот взгляд и отвела глаза. Потом вздохнула:
– Все о том же!
Она поднялась, и сумочка с ее колен упала на пол. При этом об пол стукнулась что-то тяжелое.
Бурцев с интересом посмотрел на гостью.
– Что это у вас там? Булыжник? – спросил Бурцев.
Она в ответ посмотрела почти весело.
– Булыжник? Нет! Это, Бурцев, книга. Роман «Идиот». Точнее, «Идиотка». – Она рассмеялась. – Ну, не поминай лихом!
Наталья Павловна ушла, и Бурцев опять остался один.
Он прошелся взад и вперед, вдыхая оставшийся после гостьи аромат духов... Постоял у окна... Шторы на третьем этаже были по-прежнему задернуты и за ними по-прежнему горел свет.
«Вот она жизнь, как бывает, – философски подумал Бурцев. – Когда у человека все есть, ему начинает казаться, что ему все по силам! Он начинает хотеть чего-то еще большего, чего-то несбыточного. Как в сказке про старика и старуху. А если замахиваться выше головы, то можно в конце концов оказаться ни с чем. А потом все, что у тебя было, оказывается вдруг не нужным... Вот как бывает!»
От нечего делать Бурцев включил телевизор.
По всем каналам показывали какую-то чушь. Бурцев на некоторое время задержался на одном из них, по которому показывали очередную викторину для эрудитов. «Как называется крайне возбужденное состояние человека, граничащее с психическим расстройством?» – замогильным голосом спрашивал ведущий. «Любовь!» – вместо гостя в студии ответил Бурцев и выключил телевизор.
Ну их, эти страсти! От них одни только неприятности!
«Ладно! – подумал Бурцев. – Так выходные и совсем без пользы пройдут. Нужно пойти хотя бы колеса у машины поменять на зимние. Когда-нибудь ведь эта зима все равно начнется?»
Он оделся и вышел из квартиры.
«А тетка симпатичная. Житейская тетка! Жалко ее...» – подумал он, подходя к лифту.
Лифт застрял где-то наверху, из него, по-видимому, выгружали мебель. Бурцев уже совсем было решил идти пешком, когда из дверей соседней квартиры вышла Зина.
– Зина, что это такое? Опять ты! – удивился Бурцев.
Зина только махнула рукой: отстань, Бурцев, со всякими глупостями.
Она хихикнула:
– А ты с нашей-то здесь не столкнулся?
– С кем – с вашей?
– Ну, с этой! С Пугачевой! Она только что от меня вышла...
– Нет. А что?
Зина еще раз хихикнула.
– А то! Видел во дворе джип стоит? – скандальным полушепотом спросила она. – Это ее кавалер какую-то бабу в их квартиру привел. Пугачева вроде как в Москву уехала... Ну, он сразу и давай! Понял?
Бурев помрачнел.
– Понял. А тебе-то что?
– Как это что! Видел – ловкач! Она его подобрала, упаковала, тачку подарила... А он!... Ну ничего! Сейчас она ему устроит.
– Что устроит?
– Избиение младенцев! Он-то думает, что она в Москве, а она нагрянет неожиданно. Я ей только что Алки-ны ключи запасные дала. Свои-то она куда-то потерла!
– Так что ты молчишь? У нее... А вдруг у нее в сумке пистолет! А ну, давай вниз! – Бурцев подтолкнул Зину вперед, к лестнице, и сам побежал вслед за ней.
– Куда мы бежим? – обернулась Зина, под напором Бурцева перепрыгивая через две ступеньки на третью.
– Туда! – огрызнулся Бурцев. – Я за ней! А ты беги за милицией!
– За какой еще милицией!?
– За обыкновенной.
– Ты что – сдурел? Что я им скажу?
– Что хочешь! Скажи, что баба собирается замочить своего любовника! Пусть бегут скорее!
– Да они ж меня на смех поднимут...
– Не поднимут! Какая там квартира?
– Девять!
Бурцев сердито зыркнул на Зину глазами.
От крыльца они разбежались в разные стороны. Зина побежала в соседний двор, где располагалась районное милицейское управление. А Бурцев побежал в дом напротив, во второй подъезд.
Лифт с шумом работал дверями где-то наверху. Бурцев не стал ждать и бросился по лестнице пешком.
Дверь в девятую квартиру не была заперта. На замке не было собачки, дверь не захлопнулась сама собой, а повернуть ключ в замке, видимо, никому в спешке не пришло в голову.
Из комнаты доносился звук возбужденных голосов. Бурцев бросился в комнату и почти наткнулся на Наталью Павловну, которая стояла посреди комнаты с короткоствольным револьвером в руке.
На диване, прикрыв голые ноги пледом, сидел смуглый молодой человек с пламенными средиземноморскими глазами. Артистически длинные волосы падали ему на глаза. Бурцев невольно поразился его красоте: нервной, итальянской, горячей.
Рядом, возле кресла торопливо натягивала джинсы некрасивая тощая девица.
– Стас! Кто эта женщина? – истерически говорила девица, застегивая молнию. – Что ей здесь нужно? Пусть она немедленно уйдет!
Наталья даже не поглядела в ее сторону.
– И где же ты, Стасик, откопал эту облезлую шлюху? – презрительно сказала Наталья.
– Какая шлюха? Вы что, женщина, бредите? У меня муж дома и двое детей.
Стас молчал.
– Что же ты тогда валяешься с кем ни попадя, если у тебя муж и двое детей? – спросила Наталья.
– А это не ваше дело! Может быть, у нас с мужем такие отношения!
Наталья хмыкнула. Видали вы ее? Такие отношения!
– Говорила же я тебе, запри дверь на задвижку... – сказала девица. – А ты – никого нет, никого нет!
– Так зачем ты эту выдру привел в нашу квартиру? – спросила Наталья.