Арбин
Шрифт:
– Громче! – взревел он и схватил меня за волосы, вырывая из груди крик боли.
– В кабинете! Дядя, я в каком-то доме…
Арбин резко оттолкнул меня, прежде дав оплеуху, и я упала на пол, нехило приложившись скулой об острый угол стола.
– В кабинете она, слышал? – рыкнул Арбин, - так вот завтра вечером твоя дорогая племянница окажется в спальне моего начальника охраны, понял? Завтра в шесть часов я жду всех своих ребят! Всех, урод!
Звонок отключился, а я так и замерла от услышанного. Черты лица этого демона заострились, сейчас он был похож на животное… на дикое безобразное
– Вы не имеете права! – проговорила я, резко поднимаясь с пола и тут же отшатываясь от наступающего демона.
В голове начало пульсировать, принося нещадную боль.
– Что я не имею? – ухмыльнулся он и грубо схватил меня за локоть, вырывая болезненный крик из моей груди.
– Права! Так поступать вы не имеете права! Отпустите меня немедленно! – закричала я и забилась в руках чудовища, словно пойманная птица, - вы урод! Моральный урод!
Я продолжала бить его, чем попало, пока моему похитителю в конец не надоело, и он не кинул меня, как бездомного щенка на диван. Со злорадством я подумала о том, что все-таки смогла еще раз угодить ему своей ногой в больное колено.
– Не тебе говорить о моих правах, рыжая! Иди, умойся и искупайся, - поморщился он, - а то даже трогать противно…
– Я и не подумаю мыться, - продолжила я, пытаясь унять свое бешено колотящееся сердце, - так вы ко мне хотя бы не прикоснетесь!
Пронзив меня убийственным взглядом, Арбин оглядел меня с ног до головы, а затем он спокойно произнес всего одно слово:
– Марат!
Я испустила вдох, а затем кинула взгляд на вошедшего.
– Это Марат, - услышала я железный голос своего похитителя, обращенный ко мне, - это не значит, что его зовут Марат, не глупи. Это его прозвище от слова марать. Он любит марать руки о таких непослушных людишек, вроде тебя.
Арбин отвернулся от меня, чтобы дать указания:
– Проследи, чтобы к завтрашнему дню она была чистая. Я слишком уважаю своих людей.
– Не буду! – закричала я, вскакивая с кожаного дивана и совершенно забывая о том, что платье этот урод давно взял и выкинул, - ко мне никто не прикоснется, понял ты?!
– Рыжая, держи свой язык за зубами и проваливай мыться, я сказал! Уведи ее от греха подальше, Марат.
Я не могла произнести ни слова от кома, застрявшего в горле и сдавившего все дыхательные пути. Глотая воздух распахнутыми губами, я почувствовала прикосновение грубых рук к своей коже, а на глазах стояла пелена, через которую я ничего не видела. Меня куда-то вели, я с болью спотыкалась, падала и вновь поднималась, пока не оказалась в ванной. Меня кинули плашмя на плитку.
– У тебя тридцать минут, чтобы помыться. И пакли свои тоже в порядок приведи!
– Даже не подумаю, - выкрикнула я, обхватывая свои колени.
Марат резко повернулся:
– Не сделаешь этого сама, я тебя буду пемзой отмывать! Чтоб я еще возился с тобой… - пробормотал он с неохотой в голосе.
Послышался хлопок двери, и я, наконец, вздохнула полной грудью. Сильно зажмурившись, я пыталась остановить поток слез и начинающиеся рыдания, однако плечи продолжали сотрясаться от того ужаса, который
Вот так закончился мой день рождения. Именно так. И Людка эта оказалась полной негодяйкой! Почему я не послушала Машу?!
Вскоре на гнетущих ногах я зашла в душевую кабину и плотно закрыла ее за собой. Открытая дверь ванной не приносила удовольствия, и я была рада, что стекла в кабинке оказались матовые. Прямо в кабине я сняла остатки белья и включила горячую воду, получая незыблемое наслаждение от прикосновения теплых струй к своей коже.
Сомнений в том, что он действительно придет сюда с пемзой, не было, и оттого вся моя спесь и желание бороться куда-то пропали. На время. Мне нужно было привести себя в порядок перед встречей с дядей, ведь я была уверена, что он вытащит меня отсюда.
Я пыталась драться, угрожать, бороться, думала о побеге, но все это привело лишь к тому, что я вновь оказывалась на полу у чьих-то ног. Этим людям не писан никакой закон, а все мои попытки пресекались мужской силой, противостоять которой я не могла!
Я приложила теплые влажные ладони к лицу и с удовольствием умыла соленую кожу. Взяла какой-то тюбик и, не глядя, вылила немного себе на голову, пеня жидкость по длинным рыжим волосам. Жизнь постепенно теряла смысл, хотя я всеми силами противостояла этому. Внутри где-то теплилась надежда, что дядя успеет до завтра выполнить все его условия и вернуть тех, кого забрал у Арбина. И я не сдавалась. Не думала о том, что угроза похитителя может возыметь какой-то эффект, кроме моего страха.
– Арбин, – услышала я зовущий голос Марата снаружи, - куда ее потом вести? Она после ванной окочурится в подвале, понимаете же.
Я замерла, прислушиваясь. Как жаль, что я не могла выключить воду, иначе привлекла бы к себе их внимание. Я видела только тени, которые стояли у выхода из ванной.
– Ты прав. Отведи ее в комнату, которая без окон. Возьми еще кого-то, чтобы сторожить всю ночь. Глаз не смыкать!
Его приказы звучали столь громко, что наводили на меня неподдельный ужас.
– На утро в подвал.
Я прикрыла глаза и устало прислонилась к стенке кабины, пытаясь удержаться на ногах. Нет, это не могло являться правдой. Я не предвидела такого исхода в своей жизни, этого просто не должно было случиться со мной. Не так ли думает каждый, когда беда приключается с ним? На что рассчитывают люди, оказавшиеся в западне?
В конце концов, как я могла отдать всю оставшуюся надежду своему дяде?..
Глава 4
Шел третий, четвертый или пятый день моего пребывания здесь. Я сама себе уже призналась в том, что точно сбилась со счета. Я была слишком занята, считая часы и минуты до вечера этого дня. Я верила, что все закончится более чем прекрасно для меня, но уже вечерело, и это не сулило ничего хорошего. Все так же мне приносил еду Марат, а точнее быть, кидал ее мне под ноги и вновь уходил. Молча. Даже не трогал и не задевал своими словами, как это делал надзиратель до него – ужасный тип. Однако это молчание и было хуже всего - хуже оскорблений или даже пощечины. Он просто молчал, и это молчание казалось мне сродни траура.