Арбитр
Шрифт:
Ощутив вновь зарождающуюся в глубине злость, я поймал его взгляд, но наткнулся на обезоруживающую улыбку.
— Вы не поняли. Это не угроза. В случае вашего участия, противник может попытаться использовать её против вас. Именно поэтому ей потребуется защита. Однако даже если вы откажитесь, я позабочусь, чтобы с Лесей ничего не случилось. Слово офицера.
Чутье опять промолчало. Он не лгал. С самого начала нашего разговора, если быть точным.
— Последнее. Если для того, чтобы заручиться вашей помощью, мне придётся подвергнуться вашему
Он произнёс это недрогнувшим голосом, но всё же я ощутил где-то очень глубоко сомнение. Что там навоображал себе полковник сказать было сложно, и всё же он был готов сунуть голову в петлю ради дела.
Когда речь шла о безопасности Леси, я не мог рисковать, а потому активировал Прикосновение покаяния и протянул к нему руку. Собеседник на миг напрягся, когда мою кисть окутал мерцающий белый свет, но всё же не отшатнулся. Позволил коснуться своего виска.
«Никифор с детства хотел стать таким же, как его отец. Высоким. Храбрым. Честным. Когда тот надевал парадную форму маленький Никифор заворожённо смотрел на блестящие пуговицы, погоны, аксельбанты и ордена. Смотрел и представлял, что однажды и сам будет достоин подобного.
Две мантры вдолбил в его голову отец. Мерило мужчины — это его честь. Дал слово — держи, пообещал сделать — умри, но сделай. Иначе однажды посмотришь в зеркало и не узнаешь в нём себя.
С подобными установками ему было нелегко идти по жизни. Принципиальный правдоруб многим наступал на больные мозоли. И тем не менее он шёл вперёд, не склонив головы.
Жизнь показала, что военная служба — это не только торжественные парады и фейерверки. Это умирающие на руках друзья. Порой глупые и бессмысленные приказы. Ошибочные разведданные. Некомпетентность штабных. Напрасный риск. И в то же время беспрецедентный героизм соратников. Преодоление собственных границ. Побеждённый страх. Спасённые жизни невинных. Безграничная благодарность в их глазах.
Как бы сложно порой не приходилось на службе, были и те, кто ценил щепетильность и честность. Кто смотрел на моральные качества, а не положение и связи. Поэтому несмотря на все сложности, Никифор рос в званиях. Рос и постепенно влиял на своё окружение. Ибо подобное притягивает подобное.
А всё, что у тебя есть в конечном счёте — это твоя честь».
Я вынырнул из чужих воспоминаний и потряс головой. В жизни Фадеева не нашлось месту постыдным секретам и гнилым поступкам. Он не был святым, просто настоящим мужчиной. Как Аларик или Кадмир.
Через несколько минут оклемался и Никифор. Со вздохом захлопал глазами, механически потянулся во внутренний карман и достал пачку сигарет. Не сразу нашарил зажигалку и закурил.
А через десяток секунд с руганью вытащил изо рта раковую пачку.
— Ну что ж вы делаете, Матвей, — проворчал он. — Я бросить пытаюсь. А вы мне мозги баламутите.
— Я помогу вам.
Потому что не допущу войны. Я уже видел, что
Кроме того, мне надо разыскать человека на видео, чтобы узнать, кто он такой. Бывал ли в Ниаттисе и по какой причине им понадобился новый Странник.
Полковник раздражённо посмотрел на тлеющую сигарету у себя в руке и запоздало перевёл на меня удивлённый взгляд.
— Отлично, — кивнул он. — Рад, что не ошибся в вас. А скажите… что вы увидели?
После долгой паузы я ответил с усмешкой:
— Аксельбанты и ордена.
В глазах Никифора отразилось изумление, а потом запоздалое понимание.
— Как будем ловить вашего призрака? — взял я быка за рога.
— Сидя в защите, войну не выиграть, — затушил сигарету собеседник. — Нам придётся атаковать. Я расскажу детали чуть позже, а сейчас пройдёмте. Покажу ваш новый дом и вашу команду.
— Команду? — вставая, уточнил я.
— Да. Совсем в одиночку вы действовать не сможете.
Мы вышли за дверь и двинулись по коридору.
— А как же утечка? — с сарказмом бросил я.
— Риск есть, но на иных условиях вам действовать не позволят.
— Без пригляда, вы имеете в виду.
— В том числе, но не только. Вам понадобится связист, прикрытие, а также тыловое обеспечение.
Вышли мы на подземную парковку и вскоре уже катили прочь из города, если верить мелькающим улицам.
— Что касается секретности, — заговорил в машине спутник, — о том, кто вы такой и какова ваша миссия, знают единицы. Постарайтесь, чтобы так осталось и в дальнейшем. С этой целью вы будете использовать псевдоним. Отныне вы — Тарасов Игорь Евгеньевич.
— Военный?
— А вы сможете сойти за военного?
— В нюансах — нет.
— Вот и не надо пытаться.
— Тогда кем меня будут считать?
— Привлечённым гражданским специалистом. А вообще — не их ума дело. Поменьше распространяйтесь о себе, и всё будет хорошо.
— Важный момент, — я замолк, не зная стоит ли говорить. — Я не смогу соврать.
— В смысле? — искренне удивился собеседник.
— В прямом. Я не смогу представиться чужим именем.
— Вы что издеваетесь?
— Ничуть.
Никифор потёр переносицу.
— Просто… поменьше болтайте.
Дальше мы катились в молчании, что позволило мне активировать все свои ежедневные заклинания. Вспышкой больше, вспышкой меньше. Спутник и так уже видел иллюминацию от меня.
— Я хочу, чтобы Леся мне позвонила. Хочу убедиться, что с ней всё в порядке, — произнёс я, нарушая тишину.
— Безусловно. С её головы волосок не упадёт, — серьёзно проговорил Никифор.
Спустя полтора часа мы въехали на территорию какой-то воинской части. Явно не из тех, где служат срочники. Очень уж тщательно нас мурыжили и проверяли.