Арбитражный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов
Шрифт:
Принцип непосредственности. Этот принцип определяет способы и методы восприятия арбитражным судом доказательств по делу. В силу данного принципа суд должен основывать решение по делу исключительно на доказательствах, проверенных и исследованных в арбитражном заседании. Доказательства, которые не были предметом исследования в судебном заседании, не могут быть положены арбитражным судом в основу принимаемого судебного акта (ст. 10 АПК РФ). Арбитражный суд должен всемерно стремиться к тому, чтобы сведения о необходимых для разрешения спора фактах были получены из первоисточников, хотя копии документов или выписки из них не исключаются. Если для дела имеет значение лишь часть документа, предоставляется надлежащим образом заверенная выписка из него. Подлинные документы предоставляются, когда обстоятельства дела согласно законодательству должны быть удостоверены только такими документами (ч. 9 ст. 75 АПК РФ).
Исследование
С действием принципа непосредственности связано установленное в АПК РФ правило о неизменном составе судей, рассматривающих конкретное дело. В случае замены судьи рассмотрение дела начинается сначала. Это позволяет судье лично воспринять все доказательства. Принцип непосредственности действует на всех стадиях процесса [57] .
57
См.: Шерстюк В.М. Арбитражный процесс в вопросах и ответах. С. 11.
ГЛАВА 6
Компетенция арбитражных судов
§ 1. Понятие и критерии компетенции арбитражных судов
Образование в Российской Федерации арбитражных судов в качестве самостоятельной ветви судебной власти и наличие в связи с этим судов различных видов юрисдикции повлекло за собой проблемы, связанные с определением их компетенции и ее разграничением прежде всего между арбитражными судами и судами общей юрисдикции. Важность этих проблем обусловлена также указанием в ст. 11 ГК РФ на суд, арбитражный суд или третейский суд, осуществляющих защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав в соответствии с их компетенцией. Таким образом, от правильности определения компетенции во многом зависят реализация права на доступ к суду, права каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом (ст. 47 Конституции РФ). Обеспечение права на эффективное средство правовой защиты гарантируется также ст. 46 Конституции РФ и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
В контексте Конвенции о защите прав человека и основных свобод право на доступ в суд на условиях, не противоречащих ст. 6 (п. 1) Конвенции, непосредственно связано со ст. 13 этой Конвенции о праве на эффективное средство правовой защиты. Европейский Суд по правам человека признает нарушением ст. 13 Конвенции случаи, когда лицо, чьи права нарушены, не может найти компетентный суд или иной компетентный орган, куда оно может обратиться с соответствующим заявлением. К числу таких нарушений относятся и случаи отказа судов в принятии обращения к своему производству на основании того, что они не компетентны решать тот вопрос, который поставлен заявителем [58] .
58
См., например: Постановление Европейского Суда по правам человека от 4 мая 2000 г. по делу «Ротару против Румынии» // Европейский Суд по правам человека: Избранные постановления 1999–2001 гг. и комментарии / Под ред. Ю.Ю. Берестнева и А.О. Ковтуна. М., 2002. С. 192–194.
Исходя из этих предпосылок, особую значимость приобретают проблемы выбора компетентного суда и определения судебной юрисдикции при реализации права на доступ к суду и обеспечении права на эффективное средство правовой защиты.
В качестве механизма разрешения этих проблем применяются процессуальные институты компетенции [59] и подсудности, правильное понимание и использование которых позволяет определить, какой суд является компетентным судом по рассмотрению конкретного дела.
59
До вступления в силу Федерального закона от 28 ноября 2018 г. № 451-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» в качестве механизма разграничения вопросов ведения между судами общей юрисдикции и арбитражными судами применялся процессуальный институт подведомственности. Названным Федеральным законом этот институт заменен подсудностью (ст. 5, 22, 24 ГПК РФ) и компетенцией (ст. 27, 29, 30, 31, 32 АПК РФ).
Понятие компетенции обычно используется для определения юрисдикции органа, осуществляющего властную деятельность, для его характеристики [60] .
60
См., например: Осипов Ю.К. Подведомственность юридических дел. Свердловск, 1973.
Значимой в связи с этим представляется позиция Е.В. Васьковского, который называл компетенцией определенный круг деятельности, в границах которого каждому из судов различной юрисдикции и других органов и учреждений предоставлено право и вместе с тем вменено в обязанность совершать определенные действия. Он также указывал, что пределы компетенции судов устанавливаются законом в различных направлениях. При этом компетенция гражданских судов включает: 1) судебную юрисдикцию (в отличие от административной), 2) гражданскую юрисдикцию (в отличие от уголовной), 3) объективную или предметную компетенцию (по роду дел), 4) функциональную компетенцию (по кругу функций, которая отчасти обусловливается разделением судов по инстанциям) и 5) пространственную компетенцию (по территориям) [61] .
61
См. подробнее об этом: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. § 34. Компетенция судов. М., 1917. Изд.: Краснодар, 2003 (классика российской процессуальной науки).
Такое понимание компетенции Е.В. Васьковским представляется довольно современным и актуальным в контексте отказа от законодательного определения подведомственности как механизма разграничения дел, относящихся к сфере гражданской юрисдикции, между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, поскольку он отождествлял подведомственность с родовой подсудностью и определял ее как объективную или предметную компетенцию (в отличие от пространственной компетенции, которой по существу является территориальная подсудность) [62] .
62
Там же. С. 164–165.
Таким образом, можно сказать, что в основе разграничения вопросов ведения между судами общей юрисдикции и арбитражными судами лежит предметная компетенция. Использование для этих целей в гражданском процессе института подсудности (ст. 22 ГПК РФ), хотя и вносит некоторую терминологическую путаницу в вопросы применения и обозначения одних и тех же институтов и явлений, принципиально ничего не меняет, так как и в том, и в другом случаях речь идет о предметной компетенции.
В самом общем виде компетенция арбитражных судов определена в ст. 4 и 5 ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации», согласно которым к ведению арбитражных судов относится рассмотрение экономических споров и иных дел в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Тем самым обозначена сфера юрисдикции арбитражных судов. При этом следует иметь в виду, что понятие «экономические споры» используется и в Конституции РФ (ст. 126), и в ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» (ст. 2). Однако отсутствие нормативного определения понятий экономического спора и иной экономической деятельности создает сложности для их практического применения в качестве критерия разграничения компетенции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами.
В связи с этим как в АПК РФ, так и в ГПК РФ длительное время применялся институт подведомственности, который призван был не только разграничить юрисдикцию различных судов, но и создать условия для выбора надлежащего суда лицу, намеревающемуся обратиться за судебной защитой своих прав, а, соответственно, и определенной процессуальной формы такой защиты. С принятием Федерального закона № 451-ФЗ была реализована концептуальная идея об отказе от института подведомственности как механизма разграничения предметов ведения между судами общей юрисдикции и арбитражными судами и замене его институтом подсудности. Однако указанный Федеральный закон не внес ничего нового в сам механизм разграничения предметов ведения между различными судами. Остается неопределенным и понятие экономического спора, используемое для обозначения компетенции арбитражных судов. Попытки определить природу экономического спора через субъектный состав лиц, в нем участвующих, делают критерии разграничения юрисдикций весьма условными, оценочными и не позволяют четко назвать тот суд, который будет отвечать требованию законного суда в контексте ст. 47 Конституции РФ и ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.