Арденнские страсти
Шрифт:
Горка снежная. Издали показалось: дети катаются с нее. Подхожу: солдаты! Хохочут. И съезжают на детских салазках. Вояки! Отвратительно. На меня никакого внимания.
– Хорошо, но все-таки мне надо где-нибудь переночевать! Я решил опять завернуть к коменданту. А вдруг? И что же – действительно повезло. Только я вошел в комендантское управление, как дежурный сержант орет:
– Первый лейтенант Осборн! Хорошо, что вы пришли! Есть машина. Правда, не военная. Ну да тут у нас тихо. Мистер Ли согласился подхватить вас.
Через полчаса мы выезжали из города вверх по узкой аллее,
Мистер Ли сказал:
– Забавный городишко, а?
Он сам сидел за баранкой своего старого «бьюика», джентльмен средних лет, в куртке с кенгуровым воротником. Машину ведет неплохо.
А сосед мой – мы его прихватили в комендантском, молоденький парнишка в берете и камуфлированном комбинезоне десантника-коммандоса, или, как англичане говорят, «рейнджере», – так он говорит брезгливо:
– Помойная яма…
Спа, значит.
Я не удержался и спросил, глядя на его английское обмундирование:
– Каким ветром тебя занесло к нам?
Он пробормотал:
– Из окружения… Пробираюсь в Бастонь. Там пункт сбора.
Дорога паршивая, извилистая, с крутыми поворотами. С гор туман. Мистер Ли выжимал не менее ста и при этом беспрерывно болтал, иногда даже жестикулировал. Я подумывал: а не отнять ли у него баранку? Голос у него скучный, и он бубнил:
– Нет, городишко любопытный. Знаете ли вы, ребята, что в первую мировую войну в Спа была ставка германского императора Вильгельма Второго?
Я подмигнул десантнику, а он поджал губы: мне, мол, наплевать.
На императора, конечно.
А я спросил из чистой вежливости, все-таки машина его, то есть мистера Ли, он же мог и не взять нас с собой, это надо ценить. Так я спросил:
– Это тот, который с усами, закрученными кверху? Я имел в виду императора.
В это время из-за поворота вылетел «додж» три четверти [1] . Я закрыл лицо руками. Но сквозь пальцы смотрел. Мистер Ли отчаянно выкрутил баранку сначала вправо, оба правых ската завертелись в воздухе над пропастью, потом влево. «Додж» пронесся с дьявольским грохотом. И вот мы снова всеми четырьмя лапками на земле и мирно катим дальше.
1
Осборн имеет в виду полугрузовичок вместимостью в три четверти тонны. (Здесь и далее примеч. автора.)
– That's some driving! [2] – крикнул десантник.
«Р» у него было раскатистое, славянское.
Спрашиваю:
– Русский?
– Поляк.
Ну, я назвал себя. И он назвал себя:
– Сержант Феликс Маньковский.
Мистер Ли опять завел свою говорильную машину!
– Бьюсь об заклад, вы не знаете, что было в Спа летом тысяча девятьсот двадцатого года!
Я посмотрел на поляка. Он пожал плечами и сказал:
– Вы не могли бы рассказывать быстрее, а ездить медленнее?
2
Вот это езда! (англ.)
А
– Летом двадцатого года здесь, в Спа, состоялась конференция держав-победительниц. Они определили размер репараций с Германии и запретили ей на веки вечные вооружаться. И вот мы опять с ней воюем.
Я, конечно, дал тут же отпор:
– Ну, теперь мы наступим ей на пах так, что она не пикнет.
Маньковский покосился на меня. Вообще этот мальчишка в камуфляже начал раздражать меня своим вызывающим молчанием. Коммандос, подумаешь! Будто они значат что-нибудь на войне!
– Чем пахнет нагретый от стрельбы затвор карабина, знаешь? – спрашиваю.
А он угрюмо:
– Я из-под Арнема.
Молчу. Арнем – другое дело.
Мы то спускались в долины, то снова карабкались на горы. Внизу стояли склады. Всякие – боеприпасов, провиантские, амбары с горючим. Добра чертова уйма под защитой непроходимых гор. Потом мы опять подымались и кружили по тесным горным спиралям.
В одном месте стоп: шлагбаум. К машине подошли ребята из Эм-Пи [3] в своих белых шлемах. Я вынул документы. Но они даже не посмотрели на них. Их интересовало другое. Они потребовали открыть бензиновый бак.
3
Military police – военная полиция (англ.).
Мистер Ли, конечно, отказался. С негодованием! Тогда один из солдат сам открыл бак, вставил в него резиновую трубку, потянул ртом, и бензин полился на землю. Они полезли также в багажник, проверили горючее в канистрах. Потом откозыряли нам и открыли шлагбаум.
Когда мы отъехали, я спросил: в чем дело? Мистер Ли проворчал:
– Я ж им говорил, что у нас бензин белый.
Не скажу, чтоб я что-нибудь уразумел из этого ответа. Маньковский меня просветил:
– Военный бензин розовый.
– Почему?
– Чтоб не крали. Тут же воровство на полном ходу. Воруют сигареты, консервы, ну, и бензин. Вот его стали подкрашивать.
– Н-да… Местечко эти Арденны…
– Тыл… – сказал Маньковский.
Здесь к нам подсел совсем молоденький лейтенантик. Таких молочных поросят сейчас пачками штампуют в Штатах. Все на нем до неприличия блестящее и скрипучее. Почтительно поглядывая на мою линялую куртку и комбинезон Маньковского, он представился:
– Джон Вулворт.
– Не из фирмы ли «Эдна Вулворт, магазины стандартных цен «Пять и десять центов»?
– Да… Собственно, это моя тетя…
– Что же она не пристроила вас при каком-нибудь сенаторе?
Мальчик так покраснел, что мне стало жалко его, Потом он робко спросил:
– А почему у нас шофер штатский?
Я посмотрел на Маньковского.
– Черт побери, а ведь действительно, кто он? Поляк пожал плечами.
– Гробовщик, – тихо сказал он.
– Как? Гробовщик?
Маньковский улыбнулся.
– Он владелец фирмы, которая взяла подряд на перевозку и захоронение трупов американских солдат.