Ареал: Один в поле не воин. Что посеешь
Шрифт:
Могучий кулачище схватил её за ухо, отводя прочь от сталкера, и она невольно поднялась на цыпочки, вытягивая голову ухом кверху, чтобы не было больно.
– С ним острый приступ аллергии на приставучих баб! – разгневанно пробасил Медведь. – Он же тебе об этом как-то раз уже сообщал! Умчалась отсюда быстрее ветра! Не заставляй меня запирать тебя на складе с привязанной к ноге наковальней! Соблазн и без того слишком велик! Коварного плохиша Прокопенко посадят в тюрьму со дня на день, так и хочется продержать тебя взаперти до церемонии торжественного отбытия в Сателлит!
Бэмби, доставленная к дверям в добровольно-принудительном порядке, стоически выдержала насмешку и, тихо прошептав «Это нечестно», покинула камбуз под хмурые взгляды остальных.
– Эта девушка важный свидетель по делу Прокопенко, – лишённым пристрастий голосом произнес Рентген после того, как за Володиной закрылась дверь. – Её необходимо сохранить. Оптимальным для следствия вариантом является её нахождение на базе до моего возвращения. Вне базы на неё может быть оказано давление вплоть до физического устранения. Мне будет спокойнее, если ваш отряд продолжит заботиться о её безопасности.
– А уж мне-то как спокойно будет! – невесело буркнул Медведь себе под нос и мрачно посмотрел на оставшихся на камбузе людей: – Опаздываем, собирайтесь. Ждём вас на крыше.
Он приоткрыл дверь и с подозрением осмотрел коридор. Бэмби уже не было, Фантика тоже не наблюдалось, и здоровяк поспешил к себе, надевать заранее подготовленное снаряжение.
Зелёное небо Жёлтой Зоны с наступлением ночи чернеет, теряя всякую способность испускать или пропускать свет, и погружённая в темноту земля вспыхивает призрачно-синим свечением россыпей Студня. Видимость резко падает, и на охоту выходят ночные хищники. Лес заполняется негромким стрёкотом, щёлканьем и шелестом, время от времени откуда-то издалека доносятся заунывные крики мутировавших зверей и хрипящий рык редких, но отчаянных схваток. Передвигаться по Жёлтой в это время смертельно опасно, и на подобные переходы отваживаются либо наиболее опытные и многочисленные, либо наименее умные и наивные. Но и те и другие должны быть хорошо вооружены и уверены в своих силах, иначе человеческий страх быстро привлечёт из утопающих во мраке зарослей стаи голодных охотников. Фауна и флора Ареала предельно ядовиты для человеческого рациона, но эта зависимость односторонняя. Любая мутировавшая тварь, от крохотной Синьки до хищного папоротника, с удовольствием полакомится человеческой плотью, и ни одна стая не станет отказываться от лёгкой добычи. Поэтому к наступлению темноты сталкеры и старатели, отважившиеся зайти в глубь Жёлтой Зоны, старались подготовить хотя бы более-менее безопасное место для ночлега. Единственная ночь, которую можно назвать относительно спокойной и потому пригодной для передвижения, наступала между первым и вторым днями нелётной погоды. И сегодня была именно такая ночь.
Стоящий у края крыши Медведь медленно оглядывал погружающиеся в сумерки окрестности базы, поблёскивающие тусклыми серебристыми нитями и подрагивающие эфемерными язычками многочисленных синих лужиц. До наступления ночи оставалось три часа, но спокойнее не станет. В нелётную погоду охрану базы приходилось осуществлять вдвое тщательнее, поэтому в вечернее и утреннее время часового на крыше всегда кто-нибудь подстраховывал. Сегодняшний день исключением не станет, но вот поездка к Непрам вызывала у майора противоречивые эмоции. Найти вечно скрывающихся людей по одним лишь приметам – это уже само по себе задача. Если они увидят машину Болта издали, то могут и разбежаться в ужасе. И в этом их точно не упрекнёшь. Медведь, когда увидел приближающийся «газик», проходящий сквозь кусты и деревья, сам с трудом сдержал желание удрать подобру-поздорову куда подальше.
А сама поездка?! Откуда он вообще взялся, «газик» этот? Вот так вот просто стоял-стоял раздолбанный утиль двадцать лет в Эпицентре, а потом вдруг взял да поехал? Там, где ничего, сложнее самоката, не ездит и даже велосипедная цепь рвётся по непонятным причинам через каждые двести метров? Даже если на «газике» этом долгое время сидела какая-нибудь крупная аномалия, которая его и починила, всё это слишком невероятно. И уж тем более ничего не объясняет. Зато каждый на базе понимает, что без Фронтовика тут явно не обошлось, и теперь Медведь очень надеется, что всё это не этакий забавный розыгрыш, организованный загадочной и кровожадной аномалией. Посадить в машину побольше наивного народа и грохнуть всех вместе с машиной. Или отдельно от неё. Какая разница, всё равно смешно. На самом деле лезть внутрь донельзя странного автомобиля, как-то связанного с аномалией, Медведю совсем не хотелось. Особенно в свете приглашения посетить Эпицентр, сделанного ему той самой аномалией. Жить и без того осталось недолго, так хоть своими глазами увидеть арест Совета Директоров РАО. После этого зрелища и умирать не обидно будет.
– Медведь, подвинься, – к нему подошли Шорох с Капканом с гильзами и «жучкой» в руках, – надо проверить землю внизу. Сейчас лестницу спускать будем.
Майор посторонился, пропуская бойцов, и несколько секунд молча наблюдал за полётом гильз, падающих в короткую синюшно-жёлтую траву. Нелётная погода не изменила своим правилам, и место установки лестницы оказалось чистым. Лестницу разложили, спустили и закрепили.
– Может, это и хорошо, что Раздиратель у ворот сел, – негромко произнёс Капкан, убедившись, что лестница надёжно зафиксирована и не сместится под весом спускающихся по ней людей. – Входить-выходить стало муторно, особенно когда тащишь на себе что-нибудь. Зато если к нам сунется кто незваный, то через двери ему на базу точно не попасть. А лестницу приставить можно только с одной стороны, где Паутины нет. Я, пожалуй, соберу пару переносных зарядов, чтобы в случае чего можно было крышу быстро заминировать.
– Хорошая мысль, – одобрил Медведь. – И надо будет сделать ещё один, внутри установим, на первом этаже, у середины восточной стены. Туман предложил. Помнишь, как у Ферзя в лабе было?
– Через пролом уходить? – понимающе кивнул Капкан. – А как же Плешь?
– Попробуем перепрыгнуть. Если она не вырастет в ширину, то на три метра с разбега можно и прыгнуть. – Медведь пожал могучими плечами: – Если к тому времени останется, кому прыгать…
– А дальше куда? – Гранатомётчик посмотрел в сторону предполагаемого отступления. – Там же аномалий полно. Заметят нас быстро, под огнём далеко не уйдём.
– Уйдём, – осклабился здоровяк, вынимая из кармана «Ариадну».
– Вот это да, – неторопливо произнес Капкан, округляя глаза. – «Ариадна»! Туман подарил?
– Нет, это не его. – Медведь иронически хмыкнул. – Это наша. Ферзь сдал на ответственное хранение. Очень просил не потерять, потому как он её под роспись в ГНИЦ получал. Переживает, как сдавать будет в случае чего!
– А чего ж тогда мы сейчас гильзами швырялись? – поднял брови гранатомётчик.
– Эмм… – смутился здоровяк. – Забыл я про неё, если честно… сейчас поглядим, что тут у нас.
Медведь похрустел липучками, распечатывая манжету рукава, и стянул с руки перчатку. Здоровяк сжал мет в ладони, воззрился на изменившийся мир и тут же тихо поперхнулся.
– И бить…ца сердце перестало! – выдохнул он, окидывая глазами окрестности. – Это мы здесь живём?! Вокруг же живого места нет! Вот уж правду говорят: меньше знаешь, проще спишь…
Окружающее пространство было усыпано десятками вибрирующих, пульсирующих, подрагивающих и прочих больших и малых сгустков энергий разных оттенков. Аномалии сидели, лежали, висели в воздухе, лениво ползали или вяло колыхались из стороны в сторону. Прямо за базой, на юге, значительный кусок местности был занят бесформенным облаком тусклого ядовито-зелёного цвета.
– Наш Токсик всё ещё тут, ждёт, когда Болт уберёт машину! Как только мы уедем, базу накроет. Надо проследить, чтобы всё было задраено и все, кто на крыше, должны быть в «Эмках».
– Сделаем. – Гранатомётчик кивнул и ушёл проверять герметичность.
Здоровяк убрал «Ариадну» и первым делом прогнал с крыши Бэмби, которой, естественно, «Эмка» была не положена. Следом за ней спустились остальные, и сменивший Кварца на посту Шорох убедился в том, что входной люк надёжно загерметизирован.