Ареал: Один в поле не воин. Что посеешь
Шрифт:
Смотреть сквозь водную толщу, погружённую в ночную тьму и при этом прозрачную в стометровом радиусе, было одновременно непривычно и жутко любопытно. «Пустышка» в отличие от «Филина» давала глазам носителя не тепловое, а именно подводно-универсальное зрение, потому что окружающая темнота не воспринималась темнотой и в то же время оставалась темнотой. Вдобавок к этому острота зрения оказалась настолько высока, что мутная бурая речная вода воспринималась едва ли не с прозрачностью воздуха. В результате Берёзов постоянно вертел головой, разглядывая подводный мир реки. С этим метом бы на море сгонять… Иван проводил взглядом киль патрульного бронекатера, идущего по поверхности в полста метрах правее, и посмотрел на двигающегося впереди Рентгена. Контрразведчик старался соблюдать все инструкции и для новичка держался совсем неплохо. В отличие от Ивана даже не глазел по сторонам и дисциплинированно дышал под счёт, это было видно по равным интервалам выдохов. Это хорошо, мысленно одобрил Берёзов. Под водой чем меньше суеты и лишних движений, тем больше пройденная дистанция и меньше шанс заполучить нештатную ситуацию. В первые минуты после выхода из норы в реку Берёзову пришлось повозиться с компенсатором плавучести Рентгена, чтобы уравновесить контрразведчика внутри водной толщи. Полковник сохранял спокойствие, не суетился и не мешал, благодаря чему Берёзов быстро добился требуемого результата.
В целом пока всё шло лучше, чем ожидал Берёзов. Вода в реке по местным меркам действительно была тёплой, градусов восемнадцать, не меньше. Это серьёзно облегчало задачу, сводя риск переохлаждения к минимуму. Тем более что единственный новичок в группе был обеспечен гидрокостюмом, который, собственно, для того и изобретён, чтобы уменьшать теплопотерю. Это для пешего марш-броска восемнадцать градусов вполне комфортная температура – ни холодно, ни жарко. Но вода не воздух. Её теплоёмкость больше в четыре раза, а теплопроводность – в двадцать пять. Если объяснять грубо, то за четыре минуты пребывания в воде ты охладишься так же, как охладился бы за час пребывания на воздухе такой же температуры. Поэтому вода в восемнадцать градусов кажется человеку гораздо прохладнее, чем восемнадцатиградусный воздух. К тому же весело бултыхаться на пляже или залихватски сплавать наперегонки – это далеко не одно и то же в сравнении с двухчасовым переходом под водой, когда движение осуществляется со скоростью три-четыре десятых метра в час безостановочно и при этом физическая активность сведена к минимуму в целях экономии сил. Если бы вода оказалась холоднее пятнадцати градусов, то без гидрокостюма туго пришлось бы уже самому Ивану. По словам Непра, это удовольствие дожидается их впереди, где-то спустя километр, там температура воды возвращается к обычному для Печоры значению. То есть градусам к четырнадцати, и это учитывая, что сейчас чуть ли не самый тёплый в плане воды месяц.
До противоводолазной сетки, растянутой в двух с половиной сотнях метров от Ареала, добирались медленнее, чем хотелось бы, и стало ясно, что с функциями ведущего Берёзов справился бы лучше Тимура. Однако проводник знал путь, и это являлось главным фактором. Недостаток квалификации Непры компенсировали смекалкой: курс, по которому предстояло двигаться, был выложен ориентирами. На дне через каждые метров сорок-пятьдесят обнаруживались самодельные буи, заякоренные куском проржавевшего троса на какую-нибудь железяку. Тимур двигался от одного ориентира к другому, и видимости как раз хватало на то, чтобы, находясь между двумя ориентирами, можно было разглядеть и следующий, и предыдущий. Из чего Берёзов сделал два вывода: первый – Непры ходят этим путём давно и те, кто им помогает, всерьёз заботятся об их безопасности. Скорее всего люди они друг другу не чужие. И второй: те, на кого возложена охрана нейтральной полосы, водолазную разведку русла реки не проводят. Иначе всё это дело давно бы заметили и доморощенных ихтиандров переловили. Оба вывода подтвердились возле противоводолазной сети.
Сеть оказалась растянута наспех, и иной противоводолазной обороны в реке не имелось. Наверняка это происходит потому, что Выбросы теперь идут по пять раз в месяц и двигать сеть приходится часто. Учитывая количество водолазов, живущих в Ареале, несложно понять, что за два года существования эта сеть вряд ли выловила великое множество подводных нарушителей. Поэтому сеть давно уже бросали по временной схеме, чтобы после каждого Выброса не заморачиваться по-полной с перестановкой. Обещанное Непром бревно действительно существовало и было подоткнуто под сеть у самого дна. Массивная цепь, опутывающая бревно, вела к немаленькой болванке, зелёной не то от окислов, не то от ила, которая не позволяла бревну ни всплыть, ни сместиться по течению. В результате бревно висело в воде, приподнимая сеть, и Берёзов заметил, что внутри оно полое. В полости виднелось что-то вроде наполненного воздухом резинового мешка. Видимо, изготовители бревна посчитали, что так оно получится более плавучим и заодно надёжно защитит мешок от случайных разрывов или проколов.
В общем, образовавшаяся лазейка была не ахти какой большой, но достаточно надёжной, и если бревно немного отжать снизу вверх, то пройти под сетью вполне можно. Главное, чтобы кто-то из тех, кто прошёл первым, помог потом замыкающему, потому что одновременно отжимать бревно и пробираться под сетью было рискованно, сеть колыхало течением, можно зацепиться за ячею. Пока Берёзов удерживал бревно, в лазейку протиснулся Тимур, добавив ещё одну царапину себе на баллон, и Иван мысленно покачал головой. Везучие вы ребята, если так неаккуратно тут ходите и ещё ни разу не попали в аварийную ситуацию. Впрочем, назвать везучими Непров – это, пожалуй, уже чересчур. Такого везения вряд ли кто-то захочет…
Ферзь прошёл под сетью чисто и гораздо лучше Тимура. С Рентгеном не всё вышло гладко, он по неопытности не рассчитал точку входа и зацепился баллоном. Но панике не поддался, инструктаж не забыл и остановился, дожидаясь помощи без движения. Это ситуацию и спасло. Берёзов подал знак Тимуру, тот перехватил бревно и отжимал его до тех пор, пока Иван не освободил Рентгена и не прошёл под сетью сам. Дальше двигались без происшествий, но по поверхности каждые пять минут проходили патрульные катера, и Иван тщательно следил за тем, чтобы Рентген не терял глубину. В этом вопросе новички часто ошибаются. Когда над тобой полтора десятка океанских или морских метров, этого может и не ощущаться, но вот в условиях неглубокой реки важен каждый метр глубины. Ведь водная толща над пловцом и есть вся его маскировка. Если двигаться слишком близко к поверхности, то с патрульного катера заметят пузыри воздуха, выдыхаемого аквалангистом, и никакая ночь не поможет. Но пока всё шло спокойно. Пусть Непр и работал в акваланге несколько коряво, зато уверенно, а это главное. Группа двигалась размеренно и экономично, с постоянной скоростью. Если всё и дальше будет идти именно так, то воздуха на три километра Рентгену хватит. Он новичок, у него расход всё равно больше, чем у остальных.
Что-то неприятно укололо в тыльную сторону ладони, и Иван коротким движением отогнал от себя несколько не то мальков, не то пиявок. Тимур не шутил, в реке завелась какая-то мелкая и противная живность, норовящая тяпнуть плывущего человека за кисти рук. Хорошо хоть ласты у Непров оказались более-менее подходящего размера. Плыть в намокшем камуфляже, да ещё и с притороченным резиновым мешком, в который сложили необходимый груз, было хлопотно, но без одежды точно сожрали бы, словно подводные комары. А ведь ещё несколько дней назад Берёзов почти так же плыл вслед за Расом по маленькой речушке, и никто не пытался его кусать. Иван мысленно вздохнул. Да… Вот тебе и несколько дней. За четыре часа, проведённых в аварийном модуле Фрагмента, здесь прошло два года. Ладно, чёрт с ними, с двумя годами, их не жаль, всё равно в Эпицентре молодеешь сильнее. Но то, что произошло с Ареалом и оказавшимися в его власти людьми… Медведь прав, это требует отмщения. Люди должны узнать, кому они обязаны своим вечным рабством. Рентген заявляет, что не просто наступит на хвост Совету Директоров, но посадит их в камеру пожизненно. Говорит, что иного наказания за такой перечень преступлений назначить не могут в принципе. Хорошо, если так, но одна деталь в поведении контрразведчика настораживала Берёзова. Рентген был подчёркнуто спокоен. Идеально собран. Безукоризненное владение собой. Это высочайшее мастерство, но…
Но так не возвращаются с победой. Так идут в бой профессионалы высшего уровня. Это непоколебимое спокойствие выдавало Рентгена. Он не радовался победе, не улыбался беспечным шуткам Медведя, и его взгляд по-прежнему хранил ту непроницаемость, которую видел Берёзов и тогда, когда рассказывал Рентгену о Фрагменте в ГНИЦ, и тогда, когда сам Фрагмент уточнял помещённую в мозг контрразведчика информацию внутри инопланетного аварийно-спасательного модуля. Контрразведчик не победил, он только готовился к решающему сражению, для которого смог добыть достойное оружие. Недаром те четыре часа Рентген почти полностью промолчал, погружённый в размышления. Тогда Ивану было не до разговоров на подобные темы, его больше интересовало состояние Лаванды. Рентген, оказавшись в Эпицентре, пробыл в шкуре Зомби всего несколько секунд, и те провёл без сознания. Пока обратная регенерация вкупе с манипуляциями Лаврентьева-Фрагмента поставила контрразведчика на ноги, «Живая Вода» уже сделала своё дело. Как объяснил Фрагмент, ранение Рентгена даже пошло на пользу общему делу. Контрразведчик был в отключке, его мозг не сопротивлялся воздействию коммуникативной составляющей Ареала, что позволило Лаврентьеву-Фрагменту поместить в мозг Рентгена все необходимые данные без потерь и ошибок ещё до того, как контрразведчик вновь стал человеком. Потом на него была установлена «Живая Вода», и Рентген пришёл в сознание без повреждений как на биологическом, так и на психологическом уровне.
Лаванде пришлось гораздо тяжелее. Она долго пробыла Зомби, да и в промежуточной фазе тоже находилась немало. Когда Фрагмент-Лаврентьев выдал Ивану два тугих кристально-прозрачных водяных комочка, Берёзов с трудом подавил в себе желание нацепить на Лаванду сразу оба хотя бы на пару минут. Заумный Фрагмент опередил его, сообщив, что если подобная мысль возникла у полуразумного существа, то он не удивился. Однако две «Живых Воды» на одном «муравье» будут только мешать друг другу. В силу (догадайся, чего?) низкого уровня развития головного мозга муравьёв. Иван, естественно, догадался, так как являлся опытным, можно сказать, дрессированным муравьём. В общем, он положил «Живую Воду» Лаванде на грудную клетку, как было велено, и тугой водный комочек на глазах распределился по телу, словно впитываясь в кожу. Невнимательным взглядом его невозможно было увидеть даже в упор. Лаванда сразу стала соображать получше, но окончательно странности её поведения исчезли через пару часов. К этому времени Эпицентр уже пылал в ядерном огне.
Ифэрше, так звали создателей Фрагмента, не стали сводить счёты с агрессивными муравьями. Великан проигнорировал комара-кровопийцу и попросту ушёл прочь. А мог бы и прихлопнуть. Ифэрше забрали свой аварийно-спасательный модуль дистанционно, не пожелав ни поговорить, ни показаться. Тело Лаврентьева умолкло на полуслове, лишившись Фрагмента, и оставалось лишь радоваться, что заносчивые инопланетяне не наплевали хотя бы на тех муравьёв, что помогали им спасти соплеменников. Вот и всё. Хотя нет, не всё. Второй Фрагмент остался, возиться с ним у Ифэрше времени не хватило. И теперь он ведёт с нами свою личную маленькую войну согласно программе, разработанной им же самим в целях защиты своих подопечных. Сами подопечные уже спасены, вот только Фрагмент Номер Два об этом не знает. Так что теперь он уже просто Фрагмент. Из Номера Два он стал единственным. И непримиримым.