Ареал: Вычеркнутые из жизни. Государство в государстве. Умри красиво
Шрифт:
Едва вечерний воздух на улице начал стремительно наливаться серым, далёкие пронзительные крики мутировавшего зверья резко затихли и тусклое голубое пятно солнечного диска померкло, стоящий на наблюдательном посту Байкал рванулся к входному люку.
– Выброс!!! – проорал он, захлопывая за собой тяжёлую крышку и выкручивая до упора кремальеру гермозатвора. – Все вниз!!! Выброс!!! Двадцать секунд!!!
На надземном этаже никого не оказалось, и спустя десять секунд Байкал уже заканчивал герметизацию второго люка, отрезая подземные этажи здания от его верхней половины. Закончив, он спустился и на всякий случай пересчитал личный состав. Народ, только что закончивший банные процедуры,
– Где наше сокровище-то? – Байкал обвёл взглядом столовую. – Где интеллектуальный корпус?
– В насосной, – ответил Водяной, – они собирались готовить вакуумник к Выбросу…
Глухой хлопок перегорающей лампочки оборвал его слова, возвещая о начале Выброса. Помещение погрузилось в темноту, и в голове знакомо завибрировала лёгкая боль. Кто-то щёлкнул колёсиком зажигалки и потянулся к висящему на стене нефтяному светильнику.
– Чёрт! – коротко ругнулся Медведь. – Снова забыли вырубить электрогенератор! Надо посмо…
Громкий треск, раздавшийся с первого этажа, сорвал всех с мест, и люди торопливо защёлкали зажигалками, спеша к выходу.
– Это в насосной! – определил Шорох, оказавшийся ближе всех к дверям, и выскочил в коридор.
Медведь был ещё слаб, опухоль с бедра сошла, но нога болезненно ныла, отзываясь на каждый шаг, и в результате он оказался на первом этаже позже всех. Люди столпились у дверей в насосную, все настенные светильники уже были зажжены, в воздухе пахло чем-то душно-маслянистым, и скорее на ощупь угадывалось нечто вроде прозрачного дыма или пара. Из насосной выскочил Айболит и пулей умчался в медотсек, следом за ним Шорох и Капкан под руки вывели из помещения профессора Николаеву. После появился Степанов в сопровождении Базальта. Учёный держался за кисть руки, болезненно потирая её, словно получив сильный ушиб.
– Это моя вина! – сетовал он. – Я увлекся наполнением экспериментальной ёмкости и совершенно не обратил внимания на предупреждение о Выбросе! – Он вновь страдающе скривился, баюкая повреждённую руку, и оглянулся назад: – Ни в коем случае не трогайте присоединённую к вакуумнику ёмкость! Это может быть опасно! И за этой реакцией необходимо пронаблюдать! – Учёный заторопился вслед за Айболитом. – Мне нужно как можно быстрее сюда вернуться! Надо только принять обезболивающее, слишком сильно мутит…
– Признайся, Никита, у тебя ведь хобби калечить себе одну и ту же руку? – произнёс Медведь, заглядывая в двери насосной. – Ты, как профессиональный мазохист, устроил всё это специально… а вообще впечатляет!
Помещение насосной станции, полностью заставленное техническим оборудованием подачи воды, шлангами, электрогенераторами и проводными сборками, было освещено мягким бледно-синим светом, шедшим из небольшого короба, поблёскивающего медицинской сталью. Эта вполне обычная больничная ёмкость была сопряжена с вакуумным генератором, окружённым в настоящий момент снопом искровых разрядов, и внутри её слабо пульсировала в такт свечению светло-янтарная жидкость.
– Это там не «Икс» ли залит? – насторожился здоровяк. – Взрыва не намечается? Искры кругом! В Ареале-то большой огонь не живёт, но вы говорили, что кусок пола возле вакуумников чистый?
– Определённый риск, конечно, есть, но… – Степанов остановился, не переставая растирать повреждённую руку. – Я полагаю, что подобного не произойдёт. Иначе нефть взорвалась бы ещё в момент начала Выброса. Я как раз заливал её из канистры в медицинский контейнер, другой подходящей по размерам и форме для эксперимента ёмкости у нас не нашлось. Людмила Петровна находилась ближе к вакуумнику и попала в область искровых разрядов. Мне удалось быстро выдернуть её оттуда… – он посмотрел на больную руку, – судя по ощущениям, силы разрядов более чем достаточно для воспламенения одного литра «Тип Икс». Но этого не произошло. Полагаю, мы стали свидетелями некоей физико-химической реакции совершенно нового, более чем трёхмерного, уровня. Ранее ничего подобного не наблюдалось, хотя мы регулярно проводим эксперименты с этой нефтью. Однозначно можно сказать лишь то, что основную роль в этом играет метаморфит, на свойствах которого основана новая схема вакуумной двойки. Но это и всё остальное требует наблюдений, тщательного протоколирования и анализа! Вот почему столь важно сейчас ничего не менять в положении оборудования!
– Менять ничего не будем, – пообещал ему Медведь. – Пошли к Айболиту, руку твою покажем. – Он посмотрел на Базальта: – Надо дверь в насосную на всякий случай закрыть. Так спокойнее. Мало ли чем всё это светопреставление закончится. Сейчас оно пульсирует и не загорается, а через пару часов бабахнет за милую душу! Выброс – штука долгая, всякое может случиться.
В медотсеке санинструктор вовсю колдовал над Николаевой. Она находилась в сознании, но её состояние являлось далеко не лучшим. Вся левая сторона лица профессора оказалась сильно повреждена снопом искровых разрядов и была покрыта густой россыпью обугленных ожогов. Шок от удара прошёл, и женщина кривилась от боли каждый раз, когда Айболит касался пинцетом её ран, удаляя превратившиеся в угольки кусочки кожи.
– Потерпите ещё минуту, Людмила Петровна! – Санинструктор ловко отщипнул очередной уголёк. – Я вколол вам обезболивающее и анестетик, скоро вам станет легче.
– Мне станет легче, если вы всё-таки дадите мне зеркало! – недовольно заявила она. – Мне не двадцать лет, и нечего обращаться со мной словно с малолетней дурочкой! Я хочу видеть, что произошло с моим лицом, а не терзаться догадками в неведении!
– Ну нет у меня зеркала, что теперь сделать?! – вдохновенно врал Айболит. – Надеюсь, вы не потребуете от меня, чтоб я всё бросил и побежал впотьмах разыскивать его для вас по всей базе? Мне необходимо обработать вашу рану, это сейчас имеет большее значение, как мне кажется!
– У меня в комнате целых три зеркала! – Профессор вздрогнула, когда санинструктор прикоснулся к её обожжённому лицу смоченным в антисептике тампоном. – Так что долго искать не придётся! – Она скосила глаза на входящих Медведя и Степанова: – Никита Владимирович, как вы?
– Ерунда! – бодро заулыбался учёный. – Слегка зацепило руку, сущие пустяки! Думаю, достаточно обычного лейкопластыря, и я смогу вернуться к работе, пока свечение не угасло!
– Садись туда, Никита, сейчас разберёмся! – Айболит мельком посмотрел на руку Степанова с обугленной язвой на тыльной стороне ладони и указал ему на самый дальний от Николаевой стул.
Эта хитрость не укрылась от взгляда профессора, и женщина требовательно обратилась к коллеге:
– Никита Владимирович! – Она сурово посмотрела в глаза учёному. – Что у меня с лицом? То же самое, что с вашей рукой? И будьте любезны, без экивоков! А то уважаемый Виталий Семёнович устроил мне игру в загадки, словно гламурной студентке!
– Эмм… – Степанов неловко замялся, переводя взгляд с Николаевой на рассерженно зыркающего на него Айболита. – Насколько я могу судить… я ведь не врач… ничего похожего, небольшой ожог…