Арес

Все началось с того, что Гомер написал восьмой гимн. Конечно, Виктор Антипов не верил в злонамеренность слепого поэта, но все же легкое чувство досады у него возникало всегда, когда он вспоминал этого античного автора. Впрочем, все по порядку.

В большинстве историй присутствуют одно начало и один конец. В этой же конец, несомненно, один, а вот начал несколько. Если ставить их в списке по хронологии, то на первом месте окажется уже упомянутый гимн, за которым последует глиняная амфора, студенческая практика, тяга к вину и несчастный случай. Не будь хотя бы одной из этих вещей, то, разумеется, ничего бы не произошло. Но, конечно, имеет смысл выбрать самое простое

Итак, летним солнечным днем студент пятого курса геолого-географического факультета государственного университета Антипов принимал участие в раскопках. Считалось, что ему повезло. Об этом месте много говорили в то время. Совершенно неожиданно неподалеку от небольшой деревушки Вареновка, расположенной между древним Танаисом и гораздо менее древним Таганрогом, обнаружился древнегреческий храм. А точнее – его развалины. Как они до тех пор оставались не замеченными местными жителями, никто не мог предположить. Причем что удивительно, сельчане даже не находили никаких подозрительных валунов, которые бы человеку с воображением напоминали мрамор по той простой причине, что это и был мрамор. Не было ни валунов, ни статуэток, ни черепков… ничего! И вот в один замечательный день обнаружились руины храма в прекрасном состоянии. Любознательный человек может поинтересоваться: разве бывает прекрасное состояние у руин? – и будет совершенно искренен в своем недоумении. Но любой археолог с полным на то основанием заявит, что все что угодно может быть в прекрасном состоянии, если приносит пользу. Нашел черепок, в котором с трудом угадываются первоначальные очертания, но удачно опубликовал информацию о находке, – черепок, несомненно, в прекрасном состоянии. Обнаружил тот же черепок, но редакция отвергла статью, – увы, состояние находки оставляет желать лучшего. Так устроен наш мир. В нем не найти среди красивых вещей то, что никому, совершенно никому не приносит пользы.

Вряд ли стоит описывать, что началось в газетах и на телевидении. Опытный читатель легко представит это все сам. На то место сразу же устремились толпы репортеров, туристов, ученых и охотников за сокровищами. Однако Южный федеральный университет героически встал на защиту богатств, которые, как ожидал декан исторического факультета, должны были принести неувядаемую славу его заведению. Губернатор с областной думой настолько прониклись происходящим, что никакие убеждения, включая самые что ни на есть материальные, не смогли поколебать их решимости охранять означенный храм. Впрочем, злые языки поговаривали, что материальные убеждения были слишком малы по сравнению с тем, что рассчитывалось извлечь из этого места в дальнейшем. Но оставим подобные слухи на совести тех, кто их распускал. В честность государственных мужей нужно верить слепо и безоговорочно, а иначе страна ослабнет и станет легкой добычей для тех, чьи государственные мужи действительно мало воруют.

В результате всех этих перипетий перспективный студент, почти аспирант, Антипов оказался на передовой, сжимая в руках ценные орудия своего труда: детский пластиковый совок и метелку.

– Ну что, покопаем еще немного? – спрашивал его друг и сокурсник Сергей, щурясь под ярким солнцем и с грустью взирая на несколько тенистых деревьев вдали. – Или пойдем распишем пулю вон в тот лесок?

Часы показывали начало второго. Стояло самое пекло. На огромном поле, заросшем травой, суетились группки людей, одетых в короткие майки или распахнутые рубашки. Головы наиболее предусмотрительных из них украшали широкополые шляпы. А в рюкзаках не только предусмотрительных, но и рациональных личностей покоились упаковки аспирина. Они были предназначены для тех напарников, которые о шляпах не подумали. Рациональность этих людей заключалась в том, что лекарство занимает меньше места, чем запасной головной убор, который мог бы использовать приятель.

«Конечно, распишем пулю!» – хотелось воскликнуть Виктору. Но он этого не делал, потому что знал, что вопрос – риторический. У них элементарно не было третьего участника, но зато имелся профессор, сидящий на удобном раскладном кресле под большим зонтом и зорко наблюдающий за ходом работ. Антон Афанасьевич никак не подходил на роль третьего. Он был первым во всем. А особенно – в списках авторов статей, к которым нередко не имел вообще никакого отношения. Нет, пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой и интеллигентным лицом, одетый в светлую рубашку и брюки, не годился в качестве партнера по преферансу. Но зато у него были другие достоинства: еще никто не слышал, чтобы дипломники авторитетного Антона Афанасьевича проваливались на защите.

– Лучше пойдем попьем воды из колодца, – предложил Виктор. – А то наши фляжки совсем теплыми стали.

– Так мы же пили минут пять назад, – резонно заметил приятель.

– Жара… Что поделать? Хорошо, что не послушал твоего совета и не налил во фляжку пива. Пить теплое пиво на солнцепеке – сомнительное удовольствие. Тут бы и легли прямо на какой-нибудь могильничек после такого. – Антипов поправил на носу очки от солнца.

Он, в отличие от курносого Сереги, гордился своим римским носом. Пожар тайного чувства раздували девушки, расточая ему комплименты.

– Ладно, сейчас. Закончим вот этот кусок и пойдем. А то Афоня будет возмущаться.

Виктор лишь вздохнул в ответ, осторожно обкапывая какой-то камень. Профессор, он же Афоня, мог решить, что они сачкуют, – и тогда пиши пропало. Им бы пришлось торчать здесь и на выходных, в то время как остальные группы археологов, коих наблюдалось сейчас около десятка, отдыхали.

– А говорят, что английские профессора сами копают, – с надрывом прошептал Сергей. – И в статьях себя на последнее место ставят.

– Так то англичане… У них все не как у людей.

– Да, – согласился партнер по несчастью. – И машины не по той стороне дороги ездят. Никакого представления о правильном… О… ого… Смотри! Что это?!

Виктор тут же бросил копать. Звуки «о!», «ого!» и «смотри!» были ему знакомы с детства. Они требовали немедленной реакции в виде «да!», «вот это да!» и «а она в нашем доме живет?».

К сожалению, на этот раз привычный ответ дал сбой. Антипов просто не знал, что сказать. Его приятель наткнулся на бело-серую плиту, которая на удивление легко сдвинулась, обнажив под собой пустоту.

– Что там, Серега?

– А фиг его знает, – пробурчал тот, бесстрашно засовывая в пустоту руку. – Какой-то лаз.

– Лаз? Точно лаз?

– Помоги-ка мне больше сдвинуть. А то дальше не идет.

Оба студента навалились на плиту. Она сразу же дрогнула, не выдержав дружного натиска, и еще больше подалась в сторону. Перед археологами предстало зияющее отверстие без дна.

– Ого, – повторился Сергей. – Да тут фонарь нужен.

В жизни каждого человека бывают удачные находки. Некоторые из них никому показывать не хочется, а вот другие, например рифмы или рассказы, иногда просто требуют поделиться ими со всем миром и как можно скорее, невзирая на то, пойдет это миру на пользу или нет. Загадочное отверстие, скорее всего, относилось к последней категории.

– И Афоня тоже нужен, – буркнул Виктор и, обернувшись к сидящему профессору, изо всех сил завопил самым уважительным криком, на который только был способен:

– Антон Афанасьевич! Идите сюда! Мы кое-что нашли!

Тот не заставил себя ждать – видимо, ему порядком наскучило сидение без дела. Резво вскочив на ноги, профессор быстро засеменил к месту раскопок.

Серега между тем засунул голову в отверстие и пытался осмотреться. Не было видно ни зги.

– Что тут у вас? – поинтересовался приблизившийся профессор, слегка запыхавшись.