Арестант
Шрифт:
Лету до Питера из Стокгольма чуть больше часу. Для Андрея он прошел незаметно. Совсем быстро он прошел — вместил всего одну человеческую жизнь. Губы старой шведки в кресле справа беззвучно зашевелились, и Обнорский услышал строгие слова молитвы. Они прорывались сквозь гул самолетных турбин, заменяющих орган, и плыли под низким небом. Совершенство древней латыни на высоте в девять тысяч метров сжимало сердце. Слова молитвы выскальзывали из салона и звенели в морозном воздухе.
— Мы летим трахать русских девок, — прогудел штурман в кабине «Боинга». Он засмеялся. И его слова тоже выскользнули наружу и прогремели над Кронштадтом. Впереди, в дельте Невы,
Милиция и прокурорские следаки еще не успели закончить осмотр места преступления, еще стояли на обочине изуродованные машины, а слухи о бойне в районе метро «Девяткино» уже расползлись по городу. Восемь трупов — не хрен собачий. На место стрелки Кащея со Счетчиком собралось большое милицейское начальство.
Толку от них здесь было немного. А если говорить начистоту — вовсе никакого. Оперы убойного отдела УУР и РУОПа косились на группу полковников и генералов не слишком приветливо. Дело-то реально работать придется именно операм, начальство здесь находится постольку-поскольку. А дело, между прочим, дерьмовенькое: следов полно, а вот свидетелей, похоже, нет.
— Странно, — говорил негромко один руоповец другому. — Раньше для таких стрелок, с кровушкой, братаны на Медное озеро ездили.
— Скоро они в центре города мочилово затеют, — хмуро отозвался его коллега. Оба оперативника были злы. Час назад Никита Кудасов направил их на станцию метро «Девяткино» поискать возможных свидетелей. Они опросили персонал станции, опросили ментов, дежуривших в метро, — никто ничего не видел и не слышал. Оба факта, конечно, имели свое объяснение: в утреннем тумане машины не были заметны, а стрельбу мог заглушить звук проходящего поезда. Однако операм нужны были свидетели, а не объяснения, почему их нет.
Когда они доложили о полученных результатах Кудасову, тот тоже высказался насчет тумана и проходящих электричек. А потом посоветовал ребятам взять на станции расписание всех пассажирских и грузовых поездов на период с 5.30 до 7 часов.
— Уже взяли, — хмуро сказал один из оперативников. — С пяти до семи утра прошло восемь электричек и два товарняка.
— Задача ясна? — спросил начальник пятнадцатого отдела.
— Ясна, — отозвались опера и отправились устанавливать поездные бригады. Если не удастся вытянуть информацию из машинистов, придется работать среди пассажиров. Та еще работка: беготни много, а будет ли толк — неизвестно.
Никита Кудасов тоже был зол. Во-первых, потому, что нисколько не сомневался — расстрел команды Счетчика напрямую связан с выходом из Крестов Антибиотика. Во-вторых, он понимал — раскрыть дело будет сложно. А даже если и удастся раскрыть, то как привязать к нему Палыча? В-третьих, Никиту Никитича сильно раздражала группа приехавшего начальства. Кудасов давно заметил, что присутствие руководителей каким-то непостижимым образом мешает работе.
— Ну что, Никита Никитич, — покровительственно сказал первый замначальника ГУВД полковник Тихорецкий, — когда дашь результаты по делу? Следов тебе полно оставили.
Полковник широким жестом обвел картину последствий недавней бойни. Все здесь было так же, как утром. Но теперь на обочинах дороги стояли еще полтора десятка автомобилей: черные «Волги» начальства, «Жигули» и «УАЗы» уголовного розыска и РУОПа, микроавтобусы «Скорой» и криминалистов. Оперативники прочесывали кусты, эксперты колдовали со своими штучками-дрючками… Вопрос был глупый. А учитывая, что Тихорецкий сам когда-то работал в розыске, — глупый вдвойне. Количество следов не гарантирует раскрытие. Номера на оружии спилены, и удастся ли экспертам их прочитать — вопрос. Заключение баллистической экспертизы? Ну, привяжут спецы конкретные пули и гильзы к брошенным стволам… и что? Шесть трупов на дороге, два в расстрелянных автомобилях теперь уже никому ничего не расскажут. Медики исследуют тела, напишут обстоятельные акты о характере полученных ранений. Определят причину смерти. Прокурорский важняк нашлепает на машинке стандартное: Прошу поручить сотрудникам 15-го отдела РУОП провести следующие оперативно-розыскные мероприятия с целью установления лиц, совершивших преступление… Далее последует список, который и Никита Кудасов, и его подчиненные знали наизусть. Нет, количество следов не гарантирует раскрытие… Начальник пятнадцатого отдела мог бы привести массу примеров, когда перспективные вроде бы дела заканчивались привычной отпиской: …принятыми мерами розыска установить преступников по уголовному делу N… не представилось возможным.
Нет, количество следов ничего не гарантирует. Бандиты уже позаботились о своем алиби, вымыли руки спиртиком, поменяли резину на тачках… Кудасов не исключал, что дело может быть приостановлено согласно ст. 195 УПК РФ в связи с неустановлением преступника.
В практике пятнадцатого отдела это случалось редко. Но, тем не менее, случалось. Сейчас тоже наклевывался глухарек.
Никита Никитич буркнул себе под нос что-то невнятное и пошел в сторону изрешеченных картечью машин. Полковник Тихорецкий проводил его долгим взглядом. Кудасов обошел труп Ильи-Счетчика и остановился рядом с прокурорским важняком. Седой, с серым лицом, Егор Андреевич Быстров диктовал своему младшему коллеге протокол осмотра и курил сигарету. Как и десять лет назад — болгарские «Родопи».
— Ну, Никита, чего думаешь? — спросил Быстров.
— Чего тут думать, Егор? — ответил Кудасов. — Счетчик под Антибиотиком ходил. А когда мы Палыча закрыли, захотел отколоться. Вчера, как ты знаешь, Палыча выпустили под подписку.
Молодой следак, продолжая писать на капоте восьмерки, поднял голову и спросил:
— А не слишком ли быстро, Никита Никитич? Только вчера Антибиотик вышел, и сразу такое мочилово?
— Нет, Сережа, для них слишком быстро не бывает… У Палыча положение тяжелое, трон шатается. Ему нужно жесткие меры принимать. Принимать моментально и демонстративно.
Быстров стряхнул столбик пепла себе под ноги и сказал:
— Понятно… а кто конкретно мог исполнять? Что думаешь?
Мимо них прошел оператор с видеокамерой Sony на плече. Он безразлично жевал резинку.
— Если из наших, то, пожалуй, команда Кащея, — сказал Никита. — Такое дело не всякому поручить можно. А Кащей подходит по всем параметрам: имеет афганский опыт, умен, хладнокровен. Есть оперативная информация, что он уже приводил приговоры в исполнение.
Со стороны гаражей быстро приближался Вадим Резаков. Вид у него был не особо веселый.
— Еще один труп, Никита Никитич, — сказал он, подойдя к Никите. — Метрах в тридцати отсюда… трупик, доложу я вам, интересный.
Втроем пошли к месту новой находки. В наполненной мутной водой канаве лежал плохо одетый мужчина лет пятидесяти. Рядом плавало лукошко. В такие обычно собирают грибы. На глинистом откосе четко отпечатались следы обуви. Видимо — кроссовок. На носу покойника поблескивали очки в дешевой оправе, правая дужка кое-как забинтована изолентой… Рядом с головой убитого вода в канаве была розовой.