Арестант
Шрифт:
— Похоже, грибник, — заметил прокурорский важняк. — Сдуру под раздачу попал. Не повезло мужику… собрал грибочков.
Руоповцы переглянулись.
— Это Пискунов Александр Иванович, — сказал Кудасов. — Кличка Пескарь. Видимо, Счетчик посылал его на разведку.
Количество трупов выросло до девяти. Накрапывал мелкий дождь, грохотала электричка. Аккуратно обходя лужи, приближалась группа полковников и генералов.
Никита Кудасов смотрел в остановившиеся глаза Пискунова. Последний срок — восемь лет за разбой — Пискун получил в девяносто втором. С зоны сорвался, отсидев меньше года, с тех пор числился в розыске. Нашелся, значит,
Подошел жующий резинку оператор, начал снимать. За годы работы в ментуре подполковник Кудасов насмотрелся на трупы более чем достаточно. И все равно каждый раз испытывал мерзкое чувство. Оператор был молод и абсолютно невозмутим. Откуда в них это? — гадал Никита. Что это — безразличие? Жестокость? Глупость?
Ответа подполковник не знал. Он смотрел на мокрое мертвое лицо Пескаря в очках со сломанной дружкой и думал. Все? Или — нет? Если нет, то когда продолжение?
Продолжение последовало в тот же день. Весь криминальный Питер уже был наслышан о демонстрации силы, предпринятой Палычем. Реакция братвы отличалась большим разбросом мнений: кто-то считал, что Антибиотик пошел по беспределу. Зря ребят перебил, не стоила того тема. Да и менты после бойни совсем борзые стали — на каждом перекрестке тормозят, тачки досматривают… По сотке [12] только так пацанов гребут, в ИВС пачками запихивают.
12
Задержание на трое суток в порядке ст. 122 УК РФ по подозрению в совершении преступления.
Но были и такие, кто решительность Палыча одобрял. Все отстегивают, говорили они. Чем Счетчик лучше других? Не выпендривался бы — делал лавэ, как и раньше… Сам, братаны, виноват.
Что бы ни говорили, а все ждали продолжения. И оно последовало. Стрелка второму мятежному бригадиру — Колобку — была назначена на девять вечера. Место, где собирались тереть тему, называлось Кричи-не-кричи. Есть такое на Петроградской стороне… Неуютно стало Колобку, когда ему Валера Ледогоров стрелочку в этом глухом месте забил. А еще неуютней стало после известия о том, что случилось со Счетчиком. Толстый и наголо побритый (за что и получил кличку) Колобок метался по кабинету принадлежащего ему ресторанчика на улице Савушкина. В нем боролись жадность и страх. К трем часам дня он велел собрать всех своих бойцов, а ресторан закрыть по техническим причинам.
Братаны дисциплинированно съехались к назначенному часу, стоянка перед кабаком наполнилась машинами. Не приехал только ближайший соратник Колобка — Кольт. (Позже выяснится, что он попал под ментовскую проверку и был задержан по 218 статье: под передним сиденьем девятки омоновцы нашли пушку. Утренняя стрельба у метро «Девяткино» уже сказывалась…) А пока отсутствие наиболее приближенного, самого надежного человека в команде еще более нервировало Колобка. Остальные члены группировки выглядели не лучше. Бодрились, конечно, шутили. Но нервное напряжение сделало шутки натужными, смех ненатуральным… Один из братков рассказал, что еще вчера вечером видел Илью-Счетчика в казино. Счетчик был весел, выигрывал.
После этого рассказа стало еще неуютней. Получасовое обсуждение ситуации, отсутствие Кольта, неуверенность братвы убедили Колобка в том, что тягаться с Палычем не стоит. Он позвонил Валере Ледогорову и объяснил: осознал. Готов искупить.
— О'кей, — ответил Бабуин. — Я тебя, Олег, понимаю. Потолкую со стариком. Но учти, формальность все равно должна быть соблюдена. Раз уж стрелочка назначена — должна состояться.
— Ну спасибо, Валера. Я в долгу не останусь, — сказал повеселевший Колобок. — Ты меня знаешь.
— Какие, на хер, счеты, Олег? — почти обиделся Бабуин. — Ты думаешь, мне вся эта хулевина нравится?
Колобок хлопнул сто граммов коньяку, вышел из кабинета в зал, где сидели напряженные братки, и бодро объяснил, что решил вопрос. Прозвучало не очень убедительно, но все равно вызвало заметное оживление… А Бабуин в это время докладывал Палычу о покаянном звонке Колобка. Вот только излагал он эту тему по-своему. Хоть и заявил, что ему мочилово не нравится, но сам-то он был больше всех заинтересован в кровопролитии. Понимал: либо братва Палычу предъяву сделает за беспредел, либо менты начнут землю рыть. В любом случае, рассудил интриган Ледогоров, нужно подтолкнуть старика к яме.
— Значит, так Колобок на заботу мою ответил? — сказал Антибиотик, когда Бабуин закончил свой рассказ. Валера смотрел честным, преданным взглядом. — Ну что ж, пусть ему по делам воздается.
Питер встретил моросью, суетой аэропорта, бдительностью пограничников и таможенников. Как и прежде, в любом въезжающем или выезжающем из страны автоматически предполагали злоумышленника. С большим подозрением относилась родина к своим сыновьям и дочерям. Ежели выезжает, сукин сын (дочь), то непременно хочет вывезти что-нибудь этакое запретное, нелегальное. А когда возвращается — ввезти.
На сотнях погранпунктов встречает родина своих детей хмурым взглядом пограничника и продувной мордой таможенника. Тоскливо становится на душе, и ты уже сам начинаешь сомневаться: а может, действительно виноват? Может, я чего-то не того? Может, я по незнанию? А, ребята?
Строго смотрит на тебя таможенник, печально, похмельно: незнание, гражданин, не освобождает от ответственности. Что ж вы так?… Да я… Все так говорят, гражданин. Вот смотрю я на вас, и за державу обидно! Стыдно, гражданин!
А потом, когда ты уже отошел от стола таможенника и подумал: наплевать! И плюнул, и повернул случайно голову налево, и увидел, как шествует, минуя все контроли, какой-то мордастый, солидный, а шестерки тащат за ним огромные чемоданы из натуральной кожи. И ты подумал: это как же так?… Э, брат, шалишь! Это — Большой Начальник! (Тут авторы заранее приносят извинения господам редактору и корректору и просят оставить слова Большой Начальник в авторском написании, хотя нормы русского языка этого и не допускают.)
Большой Начальник в России — это вам не какой-нибудь VIP западный. Это… да что ж говорить! Все уже сказано Салтыковым-Щедриным и Гоголем. Тьфу, нигилизм какой-то!
Электорат, смир-р-рна! Чемоданы натуральной кожи исчезают во вместительном багажнике «вольво»-850, а в салоне — начальственная толстая жо… Извините! Не то ляпнул. В общем — большой человек уехал. Вспышки мигалки исчезли вдали… Вольно, электорат…
…Питер встретил Андрея Обнорского туманом и моросью. Говорят, дождь — хорошая примета. Таксист заломил бешеные бабки, но Андрей уже получил в шведском издательстве аванс и мог себе это позволить. Он швырнул на заднее сиденье раздолбанной «Волги» дорожную сумку и сел вперед, в продавленное кресло.