Аргентовские
Шрифт:
Постников сел за стол, словно решившись на что-то, выдвинул ящик и сгреб туда все бумаги.
— Честно говоря, Климов, мне вас жалко, как военному военного. Наивно, конечно, но я полагал: составим беседу, вспомним солдатчину и подпишу вам пропуск на выход. А получилось нескладно. — Постников сокрушенно вздохнул. — Хотите — верьте, хотите — нет, но я питаю к вам самое дружеское расположение.
Немного помолчав, Постников спохватился:
— Да, кстати, обращаются с вами нормально?
Климов пожал плечами:
— Тюрьма есть тюрьма…
— Если что, требуйте свидания
Когда Климов вернулся в камеру, его засыпали вопросами.
— Минуточку терпения, братцы! Расскажу все как на духу. Допрашивал, скорее, не допрашивал, а беседовал капитан Постников. Тот самый, что в продуправе работал. Он не кричит, не топает ногами, не избивает… Это хитрый и коварный человек. С ним вести себя надо осторожно. Чего от нас хотят, я так и не понял…
Вскоре вызвали Сергея Солодникова, секретаря совдепа. С ним Постников не церемонился. Солодникова привели в камеру еле живого, худощавое лицо его распухло, левый глаз был залит лиловым кровоподтеком. Выплевывая кровь изо рта, он глухо сказал:
— Кассу совдепа ищут. Я сказал: мы ее раздали крестьянам на медицинские и другие нужды. Они, конечно, не поверили, стали бить. Но тут зазвонил телефон и в трубку кто-то громко сказал Постникову: «Капитан, она у комиссара горуездной милиции Аргентовского». Так что за тобой черед, Лавруша. Готовься.
В коридоре раздался перестук кованых сапог.
— За Лавром… — почему-то шепотом предположил Грунт. Зайцев торопливо стал напутствовать Аргентовского:
— Скажи: деньги брал по распоряжению председателя совдепа… ну, там на покупку лошадей, сбруи для конного отряда. А ввиду военного положения пришлось сдать их в кассу совдепа. Спросят: где расписка? Утерял. Или в бумагах, может…
Щелкнул замок. Так и есть:
— Аргентовский, на выход!
Вопреки ожиданиям, Постников встретил Аргентовского любезно.
Раскрыв серебряный портсигар, предложил закурить. Лавр отказался: «Не курю». Начальник контрразведки панибратски хлопнул его по плечу, стал восторгаться твердостью большевистских характеров, льстил по поводу того, что Лавр таким молодым занял высокую должность. А потом — Лавр это понял — перешел к главному.
— Право, не знаю, сможете ли помочь нашему горю… Чехи совершили переворот. Не скрою: люди моего круга рады. Но мы — русские, и пребывание иноземцев на земле Отчизны нежелательно. Следовало бы отправить их восвояси. Иностранные кампании пароходы предоставят. Однако нужны деньги. А их у нас, простите, кот наплакал. Единственный выход — касса совдепа. Хотя бы частично покрыть расходы. Где она? Неизвестно. Ради общего дела подскажи, комиссар. Разумеется, услуга за услугу. Понимаешь, о чем речь? Головой ручаюсь: не узнает ни одна живая душа. Недельку подержим в тюрьме, имитируем побег, объявим в газете — как бы для поиска…
Лавр повернулся к окну. Там, на воле, млел яркий солнечный день. Легкий июньский ветерок кружил, словно снежинки, невесомый тополиный пух. Эх, сейчас бы искупаться!.. Или полежать на затравевшем берегу тобольной заводи, у железнодорожного моста, уткнув лицо в прохладную конотопку.
Сзади
— Я понял вас и, пожалуй, мог бы принять такое заманчивое предложение, но мне, к сожалению, неизвестно местонахождение кассы.
Постников боднул воздух перед собой, лицо его мгновенно налилось краской:
— Врешь, мерзавец! А где эти деньги?
Капитан выхватил из стола и сунул в лицо Лавру две чайные обертки, оборотной стороной которых за неимением бумаги пользовались для письма. Лавр узнал свои расписки, которые дал 28 мая заведующему продпунктом. Расписки на сумму 11 400 рублей.
— Ах, эти… Как же, получал. По распоряжению председателя совдепа должен был купить лошадей и сбрую для конного резерва милиции. Но, сами знаете, военное положение началось, не до того стало, и я сдал деньги в кассу совдепа.
Контрразведчик снова натянул маску любезности. Затем деловым тоном сказал:
— Придется навести справки еще раз…
Если первый допрос Аргентовского прошел относительно мирно, то следующий был кошмаром.
Перемену в методах действий Постникова Лавр почувствовал сразу, как только переступил порог здания контрразведки. Его грубо толкнули к лестнице, ведущей в подвал, заставили повернуться лицом к стене и минут десять «ждать приема» у двери следственного кабинета.
Постников стоял у стола, заслоняя собой маленькое зарешеченное оконце. В правой руке он держал сыромятную плетку, сложенную вдвое, и нетерпеливо похлестывал ею о голенище сапога. На скуластом лице играла злорадная улыбка.
— А-а-а, это ты, комиссар… Надеюсь, в данной обстановке разговор наш будет предметнее? Садись, рассказывай…
Лавр готовился ко всему. Но от полумрака подвального кабинета и вида начальника контрразведки в груди у него заныло, будто сдавили сердце.
— Ну?!
Лавр опустился на стул.
— Если вы насчет совдеповской кассы…
— Ты о расписках скажи, — сдерживая ярость, сквозь зубы процедил Постников. — Куда спрятал деньги, которые у заведующего продпунктом получил.
— Я же говорил…
Плеть со свистом рассекла воздух. Лавру показалось, что в лицо плеснули кипятком. Он инстинктивно закрылся руками. Второй удар пришелся через плечо по спине. Когда плеть свистнула третий раз, Лавр медленно встал и, сбычившись, двинулся на Постникова. Тот отступил за стол, начал поспешно расстегивать кобуру. Стукнула дверь, в кабинет ворвались подручные капитана, сбили Аргентовского с ног.
— В боксерскую! — услышал он голос Постникова.
Лавр приходил в себя медленно. В голове звенело, голоса доносились издалека, словно сквозь стрекот тысяч кузнечиков. Ему казалось, что находится в бескрайней ковыльной степи, изнывает от жажды. В висках толчками пульсирует кровь. Кружится голова. Он бежит к синеющему на горизонте озеру, торопится, но озеро вдруг растворяется в пляшущем мареве. Он останавливается и проваливается в огнедышащую яму. Где-то рядом голоса: