Аргидава
Шрифт:
«Читает, – улыбнулась Ася. – Опять добыл раритет, небось выпросил на сутки. И читает».
Что я хочу сказать тебе, читатель. Если бы все взрослые люди на своих рабочих местах относились к своему делу с такой любовью, с таким вниманием, с такой нежной теплотой, как Игорь Михайлович, то очень многое в нашей с вами жизни шло бы совсем по-другому.
– История! – говорил Игорь Михайлович, говорил запутанно и поэтично, помахивая ладонью как веслом, будто гребет, плывя в лодке по реке времени. – История – это такая великая, значительная наука, что именно она определяет, каким будет рай у той или иной личности. Потому что рай… – Тут Игорь Михайлович вскакивал
Так восхищался Игорь Михайлович. А все это происходило, между прочим, в 14–16-м веках. И рассказывает он так, как будто всех знал, всех видел, встречался с тем же Кандыбой, был зван в дом к веселой вдове, где уже подрастали два сына Кандыбы, и был с ними всеми, и с Кандыбой, и с Колчаком, на короткой ноге. И от этого как раз и создается ощущение, что они все, о ком с такой теплотой рассказывал Игорь Михайлович, были живыми людьми со своими любовями, страстями, недостатками и достоинствами.
Дверь скрипнула, хозяин кабинета резко поднял голову, посмотрел ошалелыми глазами, пытаясь состроить ужасно строгую физиономию:
– Кто там? Кто?!
– Папк?
– Аська! Донечка! Ты что здесь, родненькая?
Разве только к детям своим, особенно к младшей, Игорь Михайлович относился с большей нежностью, чем к истории. Аська же вообще плавила его сердце и радовала своим присутствием в их с женой существовании – ну до чего девочка получилась милая, ласковая, талантливая и с характером.
– Зачем, донечка, туда лезть? Это же подвал, там всякий хлам. Сыро, холодно. Лучше бы позагорали…
– Папк, ну, Игнат просит. И Маша. Подруга моя. Она говорила, что в детстве все ее друзья туда лазили. И там есть ход. Куда-то. А? Папк? А?
– Маша? – насторожился Игорь Михайлович. – Ааа, да! Маша. Ладно, полчаса. Через полчаса вернешь. И чтоб осторожно мне! – крикнул вслед Игорь Михайлович, потому что радость его и гордость, младший его ребенок Аська, уже поскакала бегом, только сандалии застучали дробно.
Игорь Михайлович снова взял в руки лупу и принялся читать, время от времени сверяясь с какой-то картой, развернутой на столе.
Ася отдала ключи Игнату с Машей и вернулась домой. В приставку играть.
Йеех! Как вскипела радость внутри и быстрей заколотилось сердце – во-первых, она, Машка, наконец попадет в подземелье. А во-вторых, с Игнатом. Этот веселый и премудрый, как друзья называли его, аспирант и красавец, сердечный, дружелюбный и благородный, очень нравился всем, особенно девочкам. Но, главное, он нравился Машке.
– Полчаса нам не хватит. – Игнат понуро опустил голову.
– Надо делать дубликаты, – подсказала находчивая Маша.
– Когда? Через полчаса мы должны вернуть ключи.
– Мы быстро сбегаем к слесарю на рынок, сделаем дубликаты, а спустимся в любое другое удобное для нас время. Или есть другой вариант: кто-то спустится в подземелье, а кто-то побежит к слесарю. Предлагаю этот.
– И кто побежит к слесарю?
Игнат и Маша тут же вскрикнули хором:
– Ася!
Ася, развалившись в кресле, гоняла слонят джойстиком по экрану телевизора.
– Нееет, – заныла Ася, – я никуда не пойду. Я деевочка. Я вообще-то есть хочу! И не суп! И не второе! – не отрываясь от экрана, заявила хитрая девочка.
Игнат поскакал на кухню, технично соорудил Асе большой многослойный бутерброд. Уложил его на красивую тарелку. Принес с поклоном.
– А сейчас компотик, – вкусно чавкая, приказала Ася.
– А компотик потом! – Игнат нетерпеливо отодвинул приставку с джойстиком, за которым потянулась рука Аси. – Пошли. По дороге все объясню.
– Я папе расскажу! – склочно завыла Ася.
– А я – маме, – зыркнул Игнат на Асю сверху.
Ася обиженно скукожила свою хорошенькую мордочку, выпятила нижнюю губу, насупила брови («Не морщи лоб!» – гаркнули Игнат с Машей, что-то частенько они стали говорить хором), но подчинилась и нехотя поплелась за ними.
«Какая славная. Как на Игната похожа», – подумала, подмигивая девочке, Маша.
Затем шепотом спросила Игната:
– В чем проштрафилась Ася? О чем ты хотел рассказать маме?
– Понятия не имею, о чем. Ну как ты думаешь, есть у нее секреты? Например…
– Пробовала курить.
– В школьном саду…
– Или влюбилась в физрука!
– Ася?! В физрука?! В какого физрука? Неужели?
– Это же я к примеру.
– Ну, на самом деле она таскает косметику из маминой сумочки. Потому что ее косметика быстро заканчивается. Кроме всего прочего, уверен, что есть и еще что-то… Но как иначе бороться с этим ребенком?
Игнат долго, но довольно умело ковырялся в старых замках. Интересно, когда эти замки открывали в последний раз? Не в тот ли день, когда дворовая команда не взяла Машу с собой? Наконец открылся один замок и второй, Игнат отдал ключи Асе и велел:
– Беги!
Обиженная Аська поплелась на рынок в слесарную мастерскую. Она сосредоточенно размышляла, что именно из ее биографии ухитрился выяснить Игнат.
Когда она пришла в мастерскую, слесарь покрутил ключи, похмыкал, посопел и даже оттиски отказался делать. Сказал, что не справится с таким. Что ключи древние, тяжелые, объемные, старинной ковки. Еще сказал: ух ты, какой сплав интересный. Такие вообще сейчас не куют. И что ключей от внешних замков он вообще не делает, тем более таких, а если и делает, то не за полчаса, и не со слепков, и не он, а кто – надо еще подумать и оставить ключи на недельку, и это будет очень дорого, потому что их надо ковать, а сплав все равно не получится. «Дешевле установить новые замки на ваш сарай», – засмеялся грубо, и его поддержал угодливым смехом какой-то парень в плоской замасленной кепке, что там же сидел на корточках, и, по-видимому, до Асиного появления они вели какой-то важный разговор, потому что слесарь проявлял нетерпение и давал понять, что Ася должна уйти. Ася вышла из мастерской, сняла рюкзак, чтобы положить в него ключи, но следом вышел тот самый парень, ну, в кепке, и то ли нечаянно, а скорей, нарочно толкнул ее в плечо, ключи выскользнули из рук и с грохотом упали на бетонную ступеньку.