Аргонавты 98-го года. Скиталец
Шрифт:
На берегу, перед домом, Мун построил небольшую пристань. И вот здесь, под большим зонтиком она устроила себе место для работы и начала зарисовывать дивный вид голубой лагуны.
Она была так погружена в работу, что не услышала шума весел, пока он не раздался совсем близко. Она обернулась и подумала, что Мун вернулся. Его ждали как раз в этот день. Она очень обрадовалась, так как без него ей было скучно.
Но это был не Мун. В лодке сидел какой-то незнакомец, и так как на Моореа вообще редко кто-либо приезжал, то она с некоторым любопытством стала следить за прибывшим.
Он осторожно положил на пристань большой чемодан и затем неуклюже вылез. Она увидела мужчину лёт шестидесяти с худощавой фигурой. По платью его можно было принять за священника. У него были длинные седые волосы и худое бритое лицо. Он носил синие очки, чтобы защитить глаза от яркого солнца. Говорил он как-то странно, гнусаво.
— Простите меня, мадам, вы не баптистка?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Жаль, что вы не баптистка, иначе вы слышали бы обо мне. Меня многие баптисты знают.
Он вздохнул и вынул из кармана карточку. Она прочитала: «Миссионер Хайрам Брайн».
— Надеюсь, что вы прибыли сюда не проповедовать, — сказала она. — Ведь у нас только туземцы.
— Я это знаю… Я собираю материал о жизни- в тропиках. Мне сказали, что Моореа чудный остров, и я решил сам осмотреть его. Кроме того, я слышал, что у вас прекрасное имение, а потому намеревался посетить вас. Я надеюсь, что вы не рассердитесь на меня за навязчивость.
— Нет, нисколько. Очень рада познакомиться с вами.
В действительности же она была недовольна посещением этого старика, который ей не понравился. Но долг гостеприимства заставил ее быть неискренней, а потому она добавила:
— Пожалуйте в мой дом, мистер Брайн.
— Мне не хочется беспокоить вас. Нет ли здесь гостиницы?
— Нет. Здесь еще недостаточно Культурны для этого.
— Я боюсь, что причиню вам хлопоты.
— Не беспокойтесь. Я рада оказать там гостеприимство.
— Я останусь здесь на один или два дня, так как хочу сфотографировать некоторые виды и туземцев. В этом чемодане у меня фотографический аппарат. Вот почему я осторожен с ним. Он мне стоил много денег, и я никогда не выпускаю его из рук.
— О, здесь никто не украдет его.
— Этого я не боюсь. Но он очень хрупок и требует осторожного обращения.
— Что ж, я сложу свои вещи и пойду с вами домой. Сегодня у меня нет больше охоты работать.
Миссионер Хайрам Брайн странно оглядывался по сторонам и бережно нес чемодан, сделанный из толстой кожи.
В душе Фелиция была недовольна и расстроена.
«Кажется, этот старый дурак будет надоедать мне не меньше недели. Жаль, что Муна еще нет. Он должен был уже вернуться к этому времени. Почему его нет?»
В течение всего полудня она сидела на веранде и поджидала миссионера, так как думала, что ей придется из приличия беседовать с ним. Но она ошиблась. Жалуясь на утомление после поездки и нездоровье, он удалился в отведенную ему комнату. Там он лег на диван и его совершенно не было слышно.
Фелиция боялась одна ночевать в доме с этим странным гостем и решила позвать Джонса и Мауеру. Но к вечеру прибыл Мун, и она облегченно вздохнула.
— Как я рада! Я думала, что вы не попали на пароход.
— Я сделал это нарочно. Видите ли, пароход «Папити Пирль» готовился отправиться сюда за орехами, а потому я погрузил на него пианино и остальные вещи. Вот потому-то и задержался. Поездка была ужасная, море очень бурно.
— Да, мне сказали об этом.
— Кто?
— У меня есть гость. Очень привлекательный и интересный человек.
— Неужели?
— Да. Разве вас он не интересует?
— Нет.
— А меня он интересует.
— Почему?
— Потому что я его совсем не видела с тех пор, как он пришел сюда. Он там в комнате и лежит на диване, как мертвый, с таинственным чемоданом, которого не выпускает из рук.
— Кто он?
— Он назвал себя миссионером Хайрамом Брайном. Удивительно несимпатичный субъект.
— Как он выглядит?
— Довольно непривлекательно, как общипанная курица.
— Мне кажется, что я его знаю, — сдержанно заметил Мун. — Я слыхал о нем в Папити. Он проповедует в воскресной школе баптистов.
— На трибуне он, может быть, хороший оратор, но здесь он говорить не умеет.
— Возможно, что он действительно болен. На море была сильная качка.
— К ужину он, вероятно, поправится.
Однако Хайрам Брайн передал, что извиняется и по нездоровью не выйдет к ужину.
— Жаль, — сказал Мун. — Я очень бы хотел видеть старикашку. Что это за чемодан у него?
— Он говорит, что там дорогой фотографический аппарат, который портится от малейшего встряхивания. Вот почему он никому не доверяет его.
— Это может быть и адской машиной.
— Что вы! Я боюсь!
— Я шучу. Разумеется, эти аппараты очень ломки. Что он собирается делать?
— Он хочет сделать коллекцию снимков из жизни туземцев.
— Неплохая идея. Я велю Джонсу собрать всех утром.
Они оставили разговор о Хайраме Брайне и занялись беседой по другим вопросам.
Мун был рад, что и без бороды его нельзя было узнать. В конце концов, ведь она видела его в Бретани лишь несколько минут. Кроме того, было так много людей, похожих на него. Нет, он считал себя вне опасности, пока он сам не расскажет ей.
Расскажет ли когда-нибудь? Должен ли он это сделать? Это только испортило бы все. Он слишком дорого ценил свое счастье. Разрешив разнообразные хозяйственные вопросы, они удалились в свои комнаты. Мун, по обыкновению, спал очень чутко. Около двух часов ночи он услышал треск половиц в главном коридоре. Туда выходили двери из всех комнат. В коридоре горел тусклый свет. Но Мун успел увидеть, что миссионер Хайрам Брайн украдкой пробирался к выходу.