Аргонавты Вселенной (илл. Г.Малакова)
Шрифт:
Если ей не удастся через шесть часов возвратиться на астроплан — конец. Но в таком случае нельзя заниматься пассивным ожиданием, надо что-то предпринимать. Что? Галя лихорадочно соображала, но по-прежнему ничего не могла придумать.
Попробовать пробраться к выходу из туннеля, прячась за камнями и кучами земли? Нет, животное легко может заметить ее. Убить чудовище? Но помогут ли сравнительно маленькие пули автоматической винтовки или электрического пистолета против такого огромного животного? Нет, все это не годится. На помощь товарищей теперь уже нельзя рассчитывать: разве могут они отыскать ее здесь, в далекой подземной пещере?.. Мысли прыгали в беспорядке, сменяли одна другую, и только одна из них, самая тревожная, постоянно возвращалась и подавляла все остальные: время идет, время идет, а кислорода становится все меньше и меньше…
…Мама, милая мама, она уже, наверно, получила письмо Гали. И если она даже сердилась, бранила свою дочь за то, что Галинка наперекор всему тайком забралась в астроплан, то, конечно, давно уж простила ее. И когда Галя тайком готовилась к полету и старательно изучала все, что относилось к Венере и другим планетам, — мама поверила, что ее дочь действительно решила стать астрономом, и охотно помогала ей знакомиться с инструментами и сложными приборами обсерватории. Потому что мама всегда любила свою дочь и прощала ей разные выходки. И получив письмо, тоже простила. И теперь даже, может быть, гордилась ею: Галинка как-никак участник межпланетного путешествия, ее хвалит сам академик Рындин. Галя пишет, что помогает академику Рындину в его научной работе и все в астроплане довольны ею… Да, довольны, как же! Сейчас вот ищут ее, беспокоятся… А она лежит тут, и время идет, время идет, кислорода становится все меньше!
Николай Петрович, наверно, очень недоволен, он сердится… Да и она не знает, что произошло с ним самим. Зачем он вызывал их взрывами? Ах, как скверно все получилось! Вместо того чтобы помочь Николаю Петровичу, она сама еще полезла в беду, заставила всех тревожиться о себе. А время идет, время идет, скоро нечем будет дышать…
И Сокол и Ван Лун, конечно, ищут ее и не могут найти. Вадим Сергеевич волнуется, лохматит волосы — он всегда запускает руку в волосы, когда начинает волноваться. Правда, Вадим Сергеевич часто подтрунивает и даже говорит ей всякие колкости, но Галя отлично знает: он делает это только потому, что хочет скрыть от других свои чувства. Она хорошо помнит, как еще на Земле, когда Вадим Сергеевич говорил с ней о «личном», он всегда запинался и краснел. Невозможно понять, почему он, известный ученый, так относится к ней, самой обыкновенной студентке? Ну, ей он нравится, это понятно: он умный, замечательный исследователь, не говоря уже о том, какие у него вдумчивые глаза и ласковое лицо. А что он нашел в ней?.. Ах, о чем она думает сейчас, когда время идет и идет и запас оксилита истощается…
А Ван Луна она всегда немножко боялась, раньше больше, а теперь меньше, но все равно еще боится. Он такой серьезный и насмешливый, но совсем иначе, чем Вадим Сергеевич. Тот-как спичка: вспыхнул, покричал, посердился немного — и отошел сразу. Ван Лун — иной. Он очень редко сердится, но тогда Галя не решится и словом возразить ему. И очень редко смеется, поэтому она ценит каждую его улыбку. Хладнокровный и невозмутимый даже когда очень трудно… интересно, неужели все китайцы такие? Если бы Ван Лун знал, где она сейчас, он обязательно помог бы ей… и не надо было бы думать о том, что время идет, время идет и что уходит драгоценный кислород…
Никто не узнает, что случилось с нею. И она ничего не сможет рассказать об этих странных, непонятных камушках, которые все время светятся. Таких на Земле нет, даже сам Вадим Сергеевич не определил бы, что это такое. Рука Гали нащупала один из них. Девушка поднесла камушек ближе к глазам, стиснула пальцами в толстой резиновой перчатке. Не очень твердый, даже немного крошится. И светится. И, кажется, даже чуть-чуть теплый — или это только кажется? Ну да, ведь пальцы не ощущают никакого тепла. Почему же она решила, что камушек теплый? Галя сообразила: странное ощущение тепла, излучаемого камушком, возникает тогда, когда она подносит его совсем близко к глазам. Удивительные камушки! Надо будет обязательно показать их Николаю Петровичу и Вадиму Сергеевичу… Да, показать, а как это сделать? Вот если бы она не потеряла радиопередатчик, тогда так легко было бы позвать на помощь…
Интересно, далеко ли она от астроплана? А может быть, кто-нибудь из товарищей, разыскивая ее, находится сейчас наверху, прямо над ней… Стоп! Почему она раньше об этом не подумала? Ведь Галя хорошо помнит, что слышала во время 'вылазки и Сокола и Ван Луна на довольно большом расстоянии. Но тогда… тогда почему не попытаться позвать товарищей? Может быть, они услышат ее! Особенно если повысить напряжение в радиоустановке. Она помнила, как учил ее Ван Лун:
«Если будет плохо слышно, значит уменьшилось напряжение от микроаккумуляторов. Надо его повысить. Вот здесь, у пояса, маленькая ручка. Переводите ее направо — и напряжение будет повышаться. Кстати, такое повышение увеличивает радиус действия установки».
Галя отыскала эту ручку и перевела ее вправо до отказа. Визг детенышей животного в середине пещеры стал слышен громче. Все правильно!
— Товарищи, вы меня слышите? — громко сказала Галя, вкладывая в эти простые слова все свои надежды. — Товарищи, это я, Галина, — продолжала она… и остановилась, пораженная.
Колеблющийся, яркий, голубоватый свет вдруг залил всю пещеру. Каждый камушек, который до этого излучал ровное и спокойное слабое сияние, теперь испускал яркие пульсирующие волны голубоватого света. Этот свет вздрагивал, то угасая, то вспыхивая, он будто отвечал своими колебаниями на слова девушки. Каждое ее слово вызывало новые и новые световые волны. Как только Галя умолкла — камушки в стенах и своде пещеры, неисчислимые голубые фонарики, сразу успокоились и снова лишь мягко мерцали в темноте, как крупные светляки.
Заинтересованная, Галя повторила еще раз только одно слово:
— Товарищи!..
Камни опять вспыхнули, волны голубоватого света хлынули от стен и сводов, осветив самые далекие уголки пещеры. И Галя отчетливо увидела на мгновение то, что происходило посредине. Там лежало громадное животное. Галя вздрогнула: уродливое страшилище было слишком отвратительным. Оно медленно шевелило в воздухе своими длинными и тонкими усами-щупальцами. А около него на земле копошилось с десяток маленьких животных величиной с крупную собаку. Они немного напоминали медвежат — такие же желто-бурые, круглые, неуклюжие. Но загадочные волны света, залившие пещеру, исчезли так же мгновенно, как и появились. Усатое чудовище со своим семейством снова погрузилось в темноту, еще более непроглядную после яркого света.
— Товарищи! — повторила громко Галя. Она настолько заинтересовалась удивительным световым явлением, что даже забыла об угрожавшей ей опасности.
И снова яркие голубоватые волны света прокатились по всей пещере. Но Галя на этот раз успела заметить, как встревоженное вспыхивавшим светом чудовище беспокойно зашевелилось. Его длинные щупальцы возбужденно заметались в воздухе. Девушка услышала, как грозно оно зарычало.
— Э, нет, достаточно экспериментов, — уже тихо проговорила Галя.
Но и эти негромкие звуки оказали то же волшебное действие. Бесчисленные камушки в стенах и сводах опять ярко вспыхнули, излучая волны голубого света.
Но не на чудесные камушки смотрела сейчас, затаив дыхание, девушка. Она с ужасом увидела, как усатое чудовище с грозным ревом поднялось, осмотрелось, затем медленно повернулось и так же медленно поползло вдоль пещеры. И хотя голубоватый свет уже погас, Галя ясно видела в неверном полумраке, как чудовище, достигнув одной из стен, двинулось вдоль нее, ощупывая стену усами. Его широкие лапы-гребенки прочесывали рыхлую землю, отшвыривая в сторону крупные камни, как песчинки. Одна из задних лап чудовища бессильно тянулась за туловищем.