Аргументация в речевой повседневности
Шрифт:
Однако стоит, на наш взгляд, задаться вопросом, насколько наивно-реалистическое, на уровне обыденного сознания, представление о том, что утверждение «я аргументирую…» самоочевидно. Может ли субъект на основе самоанализа, рефлексии судить о сути процесса аргументации? По меткому наблюдению Л. Витгенштейна «человек часто бывает околдован словом» (Витгенштейн 1991: 100). По мнению исследователя, на месте «я знаю» зачастую можно обнаружить «я верю»: основу наших так называемых «знаний» о мире составляет набор эмпирических предложений, в которых мы не сомневаемся. Формированию таких предложений способствует тот факт, что, прежде всего, всякое обучение, начиная с детства, основано на доверии. «…Будучи детьми, мы узнаем факты… и принимаем их на веру»; «ребенок учится благодаря тому, что верит взрослому…» И далее: «На каком основании я доверяю учебникам
Анализ речевого материала [4] как раз показывает, что образ языкового знака аргументировать в русском языковом сознании характеризуется такими фундаментальными свойствами житейской модели мира, как вера и синкретизм (Маничев 2000: 145): существует определенный набор принимаемых на веру, не подвергаемых критическому анализу установок относительно того, кто, где и когда должен «аргументировать», а содержание процесса аргументации включает в себя совершенно разнородные компоненты (интонация, речевой регистр, рациональность, эмоциональность и субъективность, характеристика социального статуса, противоположность насилию, характеристика качественности коммуникации и т.д.). Рассмотрим подробнее наиболее типичные установки, проявляющиеся в аргументации и в разговорах о ней в современной русской речевой практике:
4
Мы использовали материалы Национального корпуса русского языка, включающие в себя как письменные дискурсы, так и записи устных бесед, диалогов широкого жанрового диапазона (публичная беседа, мемуары, критические, полемические статьи, женские и детективные романы, статьи в информационно-технических общественно-политических изданиях). Однако из сферы анализируемого материала были намеренно исключены образцы научных и юридических дискурсов, поскольку объектом нашего исследования является все-таки речевая повседневность, к которой вышеназванные типы дискурсов не имеют прямого отношения (разумеется, если не рассматривать языковые личности научных работников и юристов).
1. Аргументировать должен коммуникант, находящийся в более слабой или не доминантной (эмоциональной, физической, моральной, социально-статусной) позиции в момент речевого взаимодействия: например, просьба подчиненного к командиру аргументировать свои выводы воспринимается как вызов, поскольку нарушает данную коммуникативную установку (пр. 3):
(3) Через 10 дней по окончании совещания с офицерами-воспитателями Акулинин спросил, есть ли к нему вопросы. У меня был один: «Какова судьба рапорта о попытке ограбления на почте?» В ответ мой начальник перешел на крик, что я пасквилянт, шантажист, только на бумаге писать умею то, чего не надо, хотя документация до сих пор не отработана. По поводу шантажа я попросил аргументировать. «Да ты в своем рапорте уже шантажируешь!» – орал подполковник. Я попросил его процитировать. В ответ он открыл свой сейф, достал материалы расследования, потряс ими [Вячеслав Мельченко. «Этнодедовщина» или обычный криминал? // «Солдат удачи» (2004). – НКРЯ].
Переход к речевому действию аргументировать есть естественная реакция человека, оказавшегося в момент коммуникации в более слабой с точки зрения физической и эмоциональной силы позиции:
(4) В четыре глотки заорали мы на продавца: – Ты свой мопед видел? Какая может быть тысяча семьсот? У него на спидометре больше шести тысяч километров, и вот тут на крыле трещина! – Да такой новый четыре штуки стоит, – пытался аргументировать усатый, но в конце концов, чуть не плача, скинул сотку [Олег Алямов. Счастье объемом до 50 куб. сантиметров // «Столица» (1997.09.02). – НКРЯ].
2. Аргументация может иметь фиктивный характер, то есть аргументативной остается только форма дискурса (тезис и аргументы к нему), но содержание сущностных элементов аргументативной коммуникативной ситуации подменяется. Условиями аргументативной коммуникации являются следующие моменты (Костюшкина 2003: 156): а) суждение о мире, проблематичное
(5) Мы как эксперты должны правильно обосновать, аргументировать, снабдить научным аппаратом то, что, бесспорно и безусловно, знает высшая власть [Валерий Лебедев. Посыпание головы пеплом // «Лебедь». Бостон (2003.05.19). – НКРЯ].
Рассмотрим пример 6: суждение (высокая оценка статьи), выносимое на рассмотрение одним из собеседников давно и «приятно» ожидаемо другим (а); субъект не ищет истину, а пытается понравиться собеседнику (б), который, в свою очередь, с удовлетворением принимает сказанное:
(6) Слов нет, как глубоко вы поняли мой фильм! Новая для меня интерпретация! Видно было, что Гребень хорошо умеет срежиссировать свой отзыв. Слова нашлись, но что-то его больно задело. И когда он стал аргументировать высокую оценку кайсаровской статьи, ни разу не упомянув о других экранизациях, Женя догадалась, что даже имена коллег и названия их фильмов вызывают у него почти физическую боль. Кайсаров же удобно расположился в кресле, с удовольствием слушал и слышал только похвалу себе [Ольга Новикова. Женский роман (1993). – НКРЯ].
Важно подчеркнуть, что фиктивная аргументация – удел зависимых в социально-коммуникативном плане субъектов речевого общения.
3. Аргументировать свое мнение, позицию должен каждый «порядочный» коммуникант, претендующий на качественность осуществляемого им речевого общения. Однако наблюдения за речевым материалом свидетельствуют о том, что в подавляющем большинстве случаев говорящие заявляют о необходимости (пр. 9, 6), намерении (пр. 7) или отказе аргументировать (пр. 8), обвиняют в ее отсутствии (пр. 10), но сами при этом не разворачивают реальной цепочки аргументов:
(7) № 2. Я к ней никогда почему-то такого хорошего отношения не испытывала. № 0. А Вы более конкретно можете аргументировать свою точку зрения / какими-нибудь фактами? № 2. Мне тоже не нравится / что она сказала про пенсионеров / как будто она сама никогда не будет. № 1 [Беседа с социологом на общественно-политические темы. Самара // ФОМ (2004.02.03). – НКРЯ];
(8) Я не могу здесь воспроизвести текст моего подготовленного выступления – это заняло бы слишком много места – но кратко, тезисно укажу, что, дополняя положения П. Мовчана, я намеревался аргументировать ту мысль, что Гоголь в книге Золотусского является не предметом пристального исследования, а лишь внешним поводом сказать «то» и «то» [Семен Резник. «Выбранные места из переписки с друзьями» // «Вестник США» (2003.10.15). – НКРЯ];
(9) Михайловская. Я немного с другой стороны подойду. Как мне кажется / в 21 веке (я беру европейскую цивилизацию и причисляю к ней Россию / не буду это аргументировать) неизбежно продолжится процесс вычленения человека из рода / если можно так сказать [Дискуссия на тему «Права и свободы человека в России». Москва // (2004.12.09). – НКРЯ];
(10) №2. Нет / но я уже примерно понял / что ответы мне просто не интересны будут в данном случае. Я найду другого собеседника / который мне будет более интересен. Выбор свой аргументировать надо / но если просто так / но что тогда / тогда и не получается. № 0. Вы говорите / просто так / потому что другие идут? № 6 [Беседа с социологом на общественно-политические темы. Москва // ФОМ (2003.08.05). – НКРЯ].