Археолог: солнечный камень
Шрифт:
Боком к окну стоял простой письменный стол, за которым читал бумаги невысокий мужчина с бритой налысо головой. Одет он был в форму защитного цвета с погонами майора.
За спиной майора прислонился к стене огромный стальной сейф, зачем-то выкрашенный в зелёный цвет.
Майор поднял глаза от бумаг.
— Свободны! — кивнул он младшему лейтенанту. — А ты садись.
Я машинально окинул взглядом помещение.
Сесть было некуда.
Майор с улыбкой наблюдал за мной.
— Шутка! — сказал он, весело улыбаясь. — Постоишь.
И снова опустил глаза в бумаги. Я переминался перед столом.
Так прошло минут десять. Наконец, майор захлопнул папку и отодвинул её от себя.
— Ну, что, Ковбой! Тебя ведь друзья так называют? Давай, рассказывай!
— Дайте воды, — попросил я.
Пить хотелось давно. Ещё когда мы шли вдоль набережной, я почувствовал, что горло пересохло. Но у патруля воды с собой быть не могло, поэтому я не стал и спрашивать.
— Воды? — удивился майор. — А, может, чаю?
У него была странная привычка — задавать дурацкие вопросы и всерьёз ждать на них ответа. Вот и сейчас он умолк, вопросительно глядя на меня, как будто ожидал, что я соглашусь на чай.
Я тоже молчал.
Майор поднялся из-за стола. Открыл сейф, убрал в него папку с документами, а взамен достал высокий графин с узким горлышком и гранёный стакан. Налил из графина в стакан воды и протянул мне.
— Ну, пей!
Очень хотелось проглотить воду залпом. Но я сдержался и стал пить маленькими глотками. Майор, стоя в двух шагах, внимательно следил за мной.
Я отдал ему пустой стакан. Хотелось ещё воды, но майор больше не предложил. Он убрал графин и стакан обратно в сейф, и снова уселся на стул. Пододвинул к себе другую папку, раскрыл её.
— Давай по порядку, — предложил он.
— Давайте, — согласился я.
— Ты Гореликов Александр, одна тысяча девятьсот сорок седьмого года рождения. Так?
— Так.
Я даже кивнул, чтобы показать согласие.
— Сирота, родителей не помнишь, воспитывался в детском доме в посёлке Осьмино Ленинградской области. Всё верно?
— Верно.
— Хорошо, — сказал майор. — Меньше будет слёз, когда сядешь.
Он снова взглянул на меня, ожидая вопроса.
— За что, товарищ майор?
— Погоди, — довольно улыбнулся он. — Доберёмся и до этого. Давай по порядку. Документы у тебя есть?
Я автоматически поднёс руку к нагрудному карману рубашки.
Паспорта не было.
— Вот видишь!
Майор плотно сжал губы.
— Уже нарушаешь! По закрытой зоне ходишь без документов. А ведь вас настрого предупреждали при въезде. Предупреждали?
— Товарищ майор! — запротестовал я. — Паспорт у меня, наверное, украли! Ведь при въезде в город он был!
— Разберёмся, — кивнул майор. — Давай дальше. Служил в автороте, демобилизован в одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмом в звании рядового. В прошлом году поступил на исторический факультет Ленинградского университета. Проживаешь в общежитии.
Майор отложил папку.
— Что, Гореликов? Устал в общаге бока протирать? Денег захотелось, красивой жизни?
Хотя я и чувствовал, что майор готовит мне какую-то каверзу, но от такого резкого перехода просто охренел.
— Вы о чём, товарищ майор?!
— О чём? А вот об этом!
Майор вскочил из-за стола. Ростом он едва доходил мне до плеча, и яростно взглянул на меня снизу вверх. Не глядя в бумаги, отчеканил:
— Третьего июня одна тысяча девятьсот семидесятого года в составе группы студентов приехал в Балтийск якобы для прохождения археологической практики.
— Почему «якобы»? — попытался спросить я.
Но майор меня перебил:
— В Балтийске вошёл в сговор с преступной группой, которая занимается похищением янтаря и вывозом его за пределы области.
Неожиданно майор с размаху ударил кулаком по столу.
— С кем работаешь в Балтийске? Как вышел на них? Отвечай!
Апрель 997-го года. Польша, Гнезно
— Я получил письмо из Рима.
Князь Болеслав чуть наклонился вперёд и пристально посмотрел на епископа.
Князь, одетый в тёплый кафтан на меху, сидел в высоком резном кресле, которое стояло на возвышении и больше напоминало трон. Епископу Адальберту слуга подал скамейку, обитую кожей. И теперь епископ смотрел на князя снизу вверх, задирая голову. Это было неправильно. Адальберт понимал, что именно потому Болеслав всё так и устроил.
В большом зале было холодно. Вдоль каменного пола свободно гуляли сквозняки. Несмотря на суконную мантию, епископ изрядно замёрз — он простыл ещё на пути из Венгрии в Польшу, и чувствовал себя хорошо только в своих покоях у жарко горящего камина.
— Что пишет святой отец? — спросил Адальберт, стараясь не слишком задирать подбородок.
— Святой отец хочет, чтобы ты отправился на восток и принёс крещение язычникам-пруссам, — улыбнулся Болеслав. — А меня просит всячески помочь тебе в этом важном деле.
Улыбка Болеслава больше напоминала хищный оскал. Губы раздвинулись, обнажая зубы в притворном веселье, но холодные глаза цепко ощупывали собеседника.
— Не знаю, насколько состояние здоровья позволит мне выполнить поручение святого отца, — вздохнул Адальберт.
Он понимал, что всё это напрасно. Папа не оставит его в покое, а Болеслав — тем более. Но так хотелось хоть немного потянуть время.
— Все мы ходим под Богом, — снова улыбнулся князь. — И всем нам надлежит исполнять предначертанное. Мне суждено Божьей волей объединять Польшу, а тебе — нести свет Христа язычникам, которые заблудились во мраке неверия.
Князь поучает епископа, с возмущением подумал Адальберт. Что за времена?!
— Святой отец ждёт твоего ответа, — веско сказал князь.