Архимед Вовки Грушина
Шрифт:
По спокойным лицам военных в землянке у лейтенанта они поняли, что сражение идет где-то далеко и нечего бояться, что немцы вот-вот ворвутся в их подземное жилье.
Мальчики еще долго болтали, сидя в потемках, и наконец почувствовали, что очень устали от пережитых волнений и совсем не выспались за эту ночь. Они прилегли. Через некоторое время оба посапывали спокойно и ровно.
Слава проснулся через несколько часов. В темной землянке пахло махоркой. Было душно. На разные голоса храпели красноармейцы. Слава повернулся на другой бок. И уже сквозь сон услышал голос телефониста:
— Алло! Марс! Сколько у вас времени? Мои стоят.
Мальчиков разбудил окрик:
— Вояки! Завтрак проспите!
Под потолком горела «летучая мышь». Бойцы сидели на парах, гремя ложками в котелках. Все засмеялись, когда ребята вскочили, удивленно оглядываясь. Слава как лег, так и проспал всю ночь, не снимая бушлата и мешка. Миша спрыгнул с нар и тут же схватил свой портфель.
— Что ж это вы! Проспали немцев. Теперь они километров за двадцать пять отсюда. Как теперь догоните? — шутили красноармейцы.
Приятели набросились на завтрак. За весь вчерашний день они почти ничего не ели. С ними пробовали шутить, расспрашивали их, но мальчики отвечали односложно, все еще переживая вчерашний день.
Миша заметил, что противоположные нары пусты, и спросил:
— А… а где тот, который вот здесь лежал, изобретатель?
Сразу в землянке стало тихо. Лица бойцов сделались серьезными.
— В отпуск ушел, — не глядя на ребят, сказал один красноармеец.
— В бессрочный, — добавил другой. Лоб его был перевязан свежим бинтом.
Ребята почувствовали недоброе и замолчали. Молчали и красноармейцы. Один только Очередько пробормотал:
— Добрые были хлопцы.
Мальчики поняли, что изобретатель погиб, и погиб, быть может, исполняя приказ лейтенанта. Они отложили ложки. Есть больше не хотелось. Красноармейцы вскоре ушли, а они еще долго сидели молча, глядя на пустые нары, где лежали две потрепанные книжки и забытая жестянка с табаком.
— Вот тебе и изобрел велосипедик! — проговорил наконец Миша.
— Погиб, а связь восстановил, — сказал Слава.
Когда-то в кино ребята видели черные столбы дыма и земли от рвущихся снарядов. Недавно они слышали грохот разрывов настоящих снарядов и авиабомб и видели развороченные фугасками дома. И сейчас они думали об этом странном человеке со смешным носом, с тонкими ногами в обмотках, который так спокойно ушел по приказу командира куда-то туда, где вздымаются эти черные столбы, взлетают на воздух раздробленные камни, валятся огромные деревья. Они вспоминали каждое его слово, каждое движение.
— Слава… А помнишь, как лейтенант сказал ему: «Горчаков не дошел. Имейте это в виду». Наверное, Горчакова этого тоже убили.
— Ага. И, значит, он знал, что, может быть, сам погибнет.
— Слава… и он даже глазом не моргнул. — Приказал командир — он отдал честь и ушел.
— Да. А еще говорил, что у него призвания нет воевать.
Ребята помолчали немного. Вдруг Слава спрыгнул на пол:
— Мишка!
Миша подбежал к нему.
— Мишка! Дай честное слово… дай самое страшное честное слово: что бы ни случилось, мы до конца войны с фронта не уйдем.
— Слава, даю честное слово! И знаешь что, Слава? Давай будем мстить немцам за изобретателя.
— Давай! Пусть мы погибнем, пусть! Все равно мы из армии не уйдем.
— Не уйдем. Слава, пошли опять к лейтенанту. Пускай он нам даст какое хочет задание. А не даст — пойдем дальше, на самый передний край.
Слава задумался.
— Нет, не надо, — сказал он, — нужно дисциплину соблюдать. Он сам нас вызовет. Что нас, даром, что ли, будут кормить!
Когда в землянку пришли красноармейцы на обед, Слава спросил одного из них, не может ли он сходить к лейтенанту, сказать, что им надоело сидеть без дела, что они хотят получить какое-нибудь задание.
— Э-э! — протянул тот. — Вы насчет этого не опасайтесь, ребята. Лейтенант про вас не забудет. Он только еще не решил: то ли роту вам дать, то ли батальон.
Слава уныло отошел от него. Миша прошептал:
— Ну их! Лучше не говорить. Только и знают, что насмехаются.
Очень долго тянулось время. Даже вчера они не так томились, как сегодня. При каждом шуме за дверью они вскакивали, думая, что это идут за ними. Но подошел ужин, а никто их не звал.
— Шо? Еще не получили задания? — удивился Очередько, входя с товарищами в землянку. — Як же так! Лейтенант мне казав, шо гадае вас в разведку назначить.
Ребята промолчали. Сердца их сжались. Правду говорит этот Очередько или опять шутки шутит?
Поужинали. Бойцы поиграли в шашки, поболтали и улеглись. Легли и ребята, надеясь, что хоть завтра кончится их ожидание. Они закрыли глаза и лежали совсем тихо, стараясь поскорее заснуть.
Но тут скрипнула дверь, вошел бравый старшина и сказал громко и весело:
— Ну! Герои здесь? К лейтенанту. Живо!
Как подброшенные, вскочили приятели.
Лихорадочно оправляя рубашку, Слава спросил:
— Зачем? Не знаете, зачем?
— Не знаю. Видно, задание какое боевое.
Бойцы проснулись.
— Скорей, скорей, ребята! — кричали они. — Пояса подтяните. Чтоб заправочка была!
— Вы знаете чего? Вы, как войдете, так руку к головному убору, станьте в положение «смирно» и скажите: «Товарищ лейтенант! По вашему приказанию боец такой-то прибыл». Поняли? Во! Наш лейтенант дисциплину любит.
Ребята вышли за дверь.
— Эй! Эй! Кепки-то забыли! К пустой голове руку не прикладывают!