Архитектор Судьбы
Шрифт:
— По Его воле, — произнесли Белые Консулы.
Противовзрывные двери со скрипом открылись. Перед Киром простирался широкий круглый переход. Трубы и ребра жесткости тянулись вдоль него, придавая ему вид внутренностей огромного животного. Туннель пересекала преграда из сварной пластали по плечо высотой. Позади нее умирали остатки роты Геликонской Гвардии.
На Кира обрушилась акустическая волна: вопли людей, треск лазганов и нечеловеческие звуки, издаваемые глотками демонов. Некоторые из геликонцев отступали, стреляя в мерцающую завесу, которая перекатилась через баррикаду. Изменчивые фигуры
Кир перешел на бег. Он был в пятидесяти метрах от барьера, броня вздрагивала при каждом шаге. Мимо него пролетали лазерные лучи, они сверкали, исчезая в клубящемся впереди тумане. Солдаты, которые не покинули баррикады, умирали. Среди них кружились искаженные тела с множеством конечностей. При их прикосновении возникало синее пламя, которое разъедало доспехи и плоть. Одноглазые твари дергали за барьер гниющими руками. Насыщенный запах пота достиг обоняния Кира, сводя на нет герметизацию доспеха.
Эпистолярий открыл огонь, находясь в тридцати шагах от баррикады. Его штурмболтер прошивал огнем тех, кто был отмечен как угроза на дисплее шлема, в клубящемся тумане расцветали разрывы. Гвардеец отшатнулся от баррикады и на дрожащих ногах шагнул к Киру. Его бледное лицо было измазано кровью, лазган опущен. Позади человека из тумана вытекла фигура. Гвардеец сделал еще один шаг. Фигура резко обрела четкость. Она балансировала на вершине баррикады. Ее гибкое тело покрывали тугие мышцы и блестящая кожа. Отражающие тьму круги глаз взглянули на Кира, и существо зашипело, как змея. Кир замахнулся мечом.
Тварь прыгнула и, перевернувшись в воздухе, сомкнула свои когти на голове бегущего гвардейца. Демон приземлился в хлещущих брызгах крови, а человек рухнул на пол. На мгновение существо застыло, подрагивая, словно от удовольствия. Оно взглянуло на Кира и улыбнулось полным кривых зубов ртом.
Кир атаковал. Тварь прыгнула, широко раскрыв пасть на странном черепе, глаза сверкали, как иней в лунном свете. Кир в полуприседе провел выпад мечом. Кончик клинка поразил тонкую шею существа. Раскаленная кровь хлынула по лезвию, когда тварь по инерции налетела на меч. Кир почувствовал, как сущность твари превратилась в черный пар, и вырвал меч. В сознании эпистолярия смерть существа отдавала медом и желчью.
Следующая тварь бросилась к нему размытым пятном, извиваясь и щелкая когтями. Кир плавным движением нанес режущий удар. Существо качнулось, и меч Кира врезался в палубу в ливне искр. Прежде, чем Кир смог развернуть клинок, тварь прыгнула, и ее когти потянулись к его лицу. Он увидел смерть в глазах демона, ощутил, как тот зовет его в забвение.
Бронированная ладонь с ударом грома сомкнулась на теле твари. Гальба поднял разорванное тело и швырнул его на пол. Сержант опустил ногу на череп и растер его в порошок.
— Они идут! — закричал сержант Киру, повернулся ко входу в туннель, и его пистолет выплюнул снаряды.
Баррикада пала. Гниющие тени пробрались сквозь брешь, ржавые клинки царапали палубу, изо ртов сочился гной. Цеплявшиеся за баррикаду гвардейцы отступили. Кир почувствовал жужжание внутри головы, словно прикосновение насекомого к коже. Его штурмболтер поливал огнем. Он продолжал давить на спусковой крючок, оружие поглощало
Кир бросил взгляд на Гальбу. Сержант стоял в центре сомкнутого круга зловеще ухмыляющихся лиц, покрытые слизью клинки кромсали его доспех. Четверо воинов его отделения прорубались к нему цепными мечами. Гальба бросился вперед и схватил рогатую голову перчаткой с молниевыми когтями. Он поднял тварь и выстрелил из пистолета ей в глаз. Голова взорвалась, как перезрелый фрукт. Кир увидел, как Гальба превратил в кашу трех тварей, прежде чем кольцо рубящих клинков сомкнулось над ним.
Когти и мечи царапали броню Кира. Его окружили гниющие тела, желтые глаза прижались к линзам его шлема. Он попытался пошевелить рукой с мечом, но тяжесть тел тянула ее вниз. Что-то острое нащупало сочленение его доспеха. Эпистолярий чувствовал, как болезнетворные организмы пытаются найти слабое место в его иммунной системе, распространяя боль по телу. Вонь демонов проникла внутрь его разума. Он ощущал их голод. Вспомнил видение: кружащиеся твари, выскальзывающий из руки меч. Эту ли судьбу он видел? Мысль вцепилась в него, и мгновение он балансировал на грани сомнения.
В нем вспыхнул гнев, подавив боль и смятение. Он не падет, не здесь. Отринет эту долю.
В разуме Консула сформировался образ мысли и чувства. Образ пылал подобно солнцу, запертому в черепе библиария. Кир удержал его на минуту, чувствуя, как тот питает гнев, увеличивая его и раскаляя. Он высвободил мысль. Из него вырвалось пламя и изжарило вопящих тварей. Эпистолярий излил свой гнев в огонь, чувствуя, как сила отражает его ярость. Она ожила и усилилась, в то время как Кир стоял неподвижно в сердце раскаленного шторма. Дисплей шлема отреагировал на яркий свет, став темнее. Демоны вопили в огненном пекле, Белый Консул разрывал их сущности на части.
Его тело ликовало от силы, наполняющей его, а психический капюшон стал ледяным. Он не хотел прекращать. Он слышал чей-то шепот, призывающий его не останавливаться, отдать себя этой силе, вечно держаться за нее. Это было верно, это было бы…
Кир выпустил на волю ярость в своем разуме, пылающая сила превратилась в тупую тлеющую боль в черепе.
Его окружили внезапная тишина и неподвижность. Он тяжело дышал, кожа под доспехом покрылась липким холодным потом. Пол и стены коридора вокруг него накалились добела. Баррикада превратилась в искореженную груду обугленного металла, похожую на скомканную одежду. Спрятав меч в ножны, он снял шлем. Воздух вонял горящей плотью и серой.
Четверо братьев отделения Гальбы стояли среди руин баррикады. Зубья их цепных мечей были покрыты толстым слоем липкой слизи. Между ними лежал Гальба. Его расколотый доспех был облеплен свернувшейся кровью. Шлем содержал мешанину раздавленных костей и разорванного керамита.
Воины Гальбы подняли своего сержанта на плечи. Они на ходу бормотали погребальную песнь Сабатина. Белые Консулы отнесут его на «Эфон», где он будет ждать в холодном стазисе, пока не вернется на родную планету в последний раз. Слушая древние слова планеты, которая была ему домом, но не родиной, Кир понял, что ему нечего сказать.