Архитекторы времени. Нейронавигатор
Шрифт:
Значит, пирамида – это лишь плод ее фантазии, как и все остальное? А как же тогда тот первый опыт у скалы? Вероятно, какая-то часть приключившегося с ней все-таки произошла в действительности. И как разделить действительность с фантазией, если все произошедшее воспринималось реально пережитым?
Эти вопросы сводили с ума. Впервые показав ей философский камень, отец пообещал, что постепенно она во всем разберется, и это придавало уверенности.
Еще Брана часто возвращалась к его последним словам, сказанным внутри пирамиды: «Дальше будет легче». После этой фразы она наконец оставила тот дикий, кровавый мир и вернулась
Голос и слова отца она давно уже принимала как достоверный факт, где бы они ни звучали. Ее разуму необходимо было хоть за что-то зацепиться, иначе Брана чувствовала, что теряет его. Придя к такому выводу, она перестала терзаться воспоминаниями, позволив жизни расставить все по местам. В ней возникла необходимость сменить мексиканский пейзаж, вызывающий нехорошие ассоциации, на привычный. Как только это случилось, ей опять стали сниться повторяющиеся сны, подобные тем, что снились в детстве. Только они дополнились новыми подробностями. Каменная пустыня, всадник, держащий ее на руках, и она в образе младенца. Их путь лежал к оазису, скрытому в глубине между скал и являющемуся вратами в подземный мир.
«Не тот ли это мир, который отец называл цивилизацией звездных отблесков?» – на этот вопрос ответа у нее не было. Сон всегда заканчивался на том месте, где на руках у мужчины они подъезжают к вырастающим на пути скалам, а им навстречу из узкой расщелины выходит человек.
После каждого ночного погружения в невероятно реальные сновидения о пустыне желание увидеть лицо всадника становилось столь сильным, что она ходила с этим желанием в течение всего дня. Ложась спать, надеялась увидеть его неуловимый образ, если сон повторится.
Вернувшись в Европу и повидавшись с семьей, Брана почувствовала себя уверенней.
В ее сознании прочно оседает решение посетить места, по которым когда-то путешествовала с отцом, чтобы вновь соприкоснуться с любимой архитектурой и наполняющей ее музыкой. Вскоре память окончательно исцеляется от тяжести пережитого. Через какое-то время Брана удивляется своему изменившемуся отношению к произошедшему в Мексике.
«В следующий раз ты отправишься за бесстрашием и обнаружишь его источник внутри себя». Пророческие слова отца, сказанные тогда у скалы, очень точно отражали то, что Брана стала осознавать о самой себе. Прожитый опыт словно оголил суть мысли, скрытую повседневной рутиной. Как же далеки были ее самые смелые предположения, как это будет, от случившегося.
Обычный человек на ее месте не просто оставил бы идею следовать дальше по списку, оставленному отцом и сулящему столь опасные приключения, а постарался бы побыстрее вернуться к привычной жизни. Но Брана была иной. Пророчество отца она почувствовала в своем сердце какой-то новой пульсацией. Словно сменив ритм, оно на самом деле становилось все более бесстрашным. В то же время внутреннее беспокойство усиливалось, как только начала планироваться поездка, связанная с третьей координатой.
Наконец, перестав бороться с собой, Брана нашла ту на карте.
Египет
«Это даже слишком предсказуемо, если не сказать банально», – не испытывая никаких эмоций, подумала она, когда увидела Египет. Не просто страну, а пирамиды в долине Гиза. «Может, мой сон о пустыне как-то связан с Египтом?» – промелькнула мысль, моментально лишив ее рациональной холодности. «Хотя вряд ли. Отец говорил про другое, – тут же оборвала она себя и вспомнила его слова о третьей координате. – Тебя ждет знакомство с миром столь древним, что он даже старше самой Вселенной».
Эта фраза подтверждала, что он однажды сказал про эту страну в ее детстве.
– Египет древнее, чем ты можешь представить. Именно здесь возникло две цивилизации с абсолютно разными направлениями развития. В одной из них ты живешь, а с другой тебе предстоит встретиться в будущем, но к этой встрече еще надо будет подготовиться.
Учитывая предыдущий опыт, Брана решила подробнее ознакомиться с древнеегипетской культурой и даже выучить минимальный набор слов языка фараонов. Начав это знакомство, Брана также вспомнила беседы с отцом на эту тему. В основном он рассказывал ей об отношении древних египтян к понятиям жизни и смерти. Загробная жизнь для них была естественным продолжением жизни земной. Умерший воспринимался как реально существующий. Впрочем, как и у многих других древних народов.
Небо древним представлялось как огромная водная гладь. Звезды и созвездия ассоциировались с богами и их обителями. Что примечательно, Небесный Океан состоял из семи уровней, и к каждому принадлежали свои созвездия.
Особенно важным моментом в религиозных представлениях египтян являлось плавание по небу в его восточную часть, где рождается солнце, и присоединение умершего фараона к сонму богов. Социальное неравенство земного общества переносилось в мир потусторонний, что всегда вызывало внутренний протест у Браны. Даже после смерти людей лишали свободы, усиливая тем самым их статус раба при жизни. Впрочем, как это ни печально, человечество не изменилось с тех пор. Поменялись лишь инструменты, несправедливость осталась.
Когда Брана добралась до указанного места, она уже основательно изучила древнюю историю и архитектуру страны. Красота и величие построек, увиденных ею воочию, поражали. На протяжении всего путешествия по различным археологическим местам Брана никак не могла избавиться от чувства внутреннего диссонанса. Для нее было очевидно, что столь величественная архитектура описывалась слишком скудными объяснениями причин, для чего все это строилось, и способов постройки. Уж в очень примитивном свете выставлялись люди, создавшие шедевры, о которых инженеры и ученые современности даже мечтать не осмеливаются.
Эти мысли были далеко не новы, но именно здесь, видя все собственными глазами, Брана в полной мере, как ей казалось, осознала всю глубину несостоятельности официальной версии.
Она задумалась об уровне образования древних архитекторов, невольно сравнивая его со своим. Брана хорошо понимала, что в качественном эквиваленте в лучшем случае она может претендовать на соответствие.
«Здесь не просто многомерные технические знания – здесь какая-то всеобъемлющая философия, скорее всего непостижимая для современного человека. Эти люди должны быть в высшей степени творческими интеллектуалами, фанатиками своего дела, отнюдь не религиозными. Какой же уровень образования и культуры должен быть в стране, чтобы готовить огромное количество таких специалистов? Неужели ученые настолько слепы в своем высокомерном чувстве превосходства над древними, что не рассматривают очевидное? Здесь попахивает мракобесием, причем не древним, а современным».