Архитектура Петербурга середины XIX века
Шрифт:
Примыкавшее к Благовещенской площади обширное владение Николая Николаевича заняло целый квартал: в его восточной части был построен корпус с квартирами для свиты и прислуги, между ним и дворцом разместились служебные постройки. Таким образом, комплекс строений Николаевского дворца представляет собой своеобразный микроансамбль, в котором монументальному и нарядному дворцу противостоят скромно оформленные фасады служебных зданий. Различие в отделке фасадов дворца и служебных корпусов подчеркивало разницу в социальном положении их обитателей. В то же время в такой дифференцированности архитектурных приемов проявилось столь свойственное архитектуре тех лет стремление отразить функцию здания в его облике.
Третий большой великокняжеский дворец, построенный А. И. Штакеншнейдером, — Ново-Михайловский, был сооружен в 1857–1861 годах для великого князя Михаила Николаевича —
Особенно пышной и сложной отделкой отличается главный корпус дворца, выходящий на Дворцовую набережную. Именно здесь размещались парадные апартаменты владельца. Совершенно иначе выглядит фасад примыкающего к улице Халтурина бывшего «шталмейстерского корпуса», в котором находились квартиры придворных и служащих свиты великого князя: он решен очень скромно и сдержанно и напоминает своим обликом доходный многоквартирный дом. В этом различии архитектурной трактовки фасадов также сказалось присущее эклектике стремление создавать определенные ассоциативные взаимосвязи между функцией здания и его архитектурным обликом.
Во второй трети XIX века по заказам императора и членов императорской семьи было построено несколько загородных дворцов и вилл в окрестностях Петергофа и между Петергофом и Стрельной. В их проектировании и строительстве одну из самых главных ролей сыграл выдающийся архитектор того времени А. И. Штакеншнейдер.
В Сергиевке (к западу от Петергофа) он построил в 1839–1842 годах летнюю резиденцию дочери Николая I Марии Николаевны и ее мужа — герцога Лейхтенбергского. Дворец напоминал роскошную виллу античного патриция. Его фасады были украшены классическими портиками и фронтонами, на аттике установлены вазы, окна обрамлены наличниками классицистического типа. Правда, в трактовке деталей ощущается некоторая суховатость и холодность — возможно, что эти черты навеяны манерой исполнения тех графических реконструкций античных зданий, которые стали издаваться в это время в виде разного рода альбомов, увражей и т. п. По трактовке архитектурных деталей дворец в Сергиевке заметно отличается от произведений русского классицизма. Но в еще большей мере отход от его традиций сказался в общей объемнопространственной композиции здания. Если постройки классицизма отличались цельностью объемного построения и особой «весомостью» архитектурных масс, то Сергиевский дворец благодаря многочисленным портикам, лоджиям, перголам, террасам — кажется как бы растворяющимся в окружающем пространстве. Созданное Штакеншнейдером «взаимоперетекание» объемов здания и окружающей его среды усилило их функциональную и художественную взаимосвязь, что как раз и соответствовало новым воззрениям на архитектуру загородных домов, формировавшимся на рубеже 30-40-х годов XIX века. Широкие террасы, легкие перголы, затканные листьями вьющихся растений, подчеркивали загородный характер этого полудворца-полувиллы. По словам фрейлины императрицы, А. Ф. Тютчевой, «дворец в Сергиевке со своими террасами, украшенными экзотическими растениями, статуями и вазами самого изящного вкуса, имел совершенно волшебный вид» [191] .
191
Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. Дневник. 1855–1882, с. 152–153.
В отделке интерьеров Сергиевского дворца Штакеншнейдер в основном придерживался того стилевого направления, которое возникло в период перехода от классицизма к ранней эклектике и было основано на своеобразном «цитировании» декоративных мотивов античной архитектуры — как греческих, так и римско-помпейских. Интерьеры «в новогреческом вкусе» (неогрек) и «в новопомпейском вкусе» были очень модны в отделке дворцов и вилл аристократии.
Успешно продолжавшиеся раскопки Помпей позволили детально изучить архитектуру античных жилых домов и дали обширный материал для подражаний и стилизаций. Во второй трети XIX века Италию часто посещали русские путешественники, а в Риме возникла целая колония русских художников и архитекторов — пенсионеров Академии художеств, и многие из них тщательно изучали культуру и быт древних римлян, раскрытые трудами археологов. Древним Помпеям посвящали специальные статьи и книги. Одна из них — книга А. Левшина «Прогулки
192
Левшин А. Прогулки русского в Помпеи. СПб., 1843, с. 109, 122, 124.
Восторженная оценка русского путешественника иллюстрирует и во многом объясняет то увлечение стилизациями «в помпейском вкусе», которое возникло на рубеже 30-40-х годов XIX века. Декоративные особенности этого исторического стилевого прототипа, присущее ему обилие и разнообразие художественных мотивов были созвучны новым эстетическим критериям, формировавшимся в эти годы.
В древнеримских виллах русские архитекторы не только открыли интереснейшие декоративные особенности, но и уяснили, что их композиция строилась на тесном единении с природой. Это тоже стимулировало обращение к «помпейскому стилю» при проектировании загородных дворцов и вилл для русской аристократии, тем более что возникавшие при этом ассоциации с виллами римских патрициев импонировали вкусам заказчиков.
Одной из самых последовательных и удачных стилизаций «в помпейском вкусе» стал Царицын павильон на Царицыном острове в Петергофе, построенный А. И. Штакеншнейдером. Проект был разработан в 1839 году. Строительство, начавшееся три года спустя, было в основном завершено летом 1844 года, хотя отделка помещений продолжалась и позднее — вплоть до 1850 года, когда в помещении столовой был сделан пол, украшенный подлинной античной мозаикой. Центральное помещение Царицына павильона, с квадратным мраморным бассейном и фонтаном, соответствовало атриуму (внутреннему дворику) античных домов, однако, с учетом петербургского климата, оно было покрыто потолком со световым стеклянным фонарем. Павильон и примыкавший к нему садик были украшены многочисленными статуями — рядом с копиями с античных скульптур и произведениями знаменитого скульптора XVIII века А. Кановы стояли работы русских, итальянских и немецких скульпторов-классицистов — современников Штакеншнейдера [193] .
193
См.: Петров А. Н. и др. Памятники архитектуры пригородов Ленинграда. Л., 1983, с. 456; Измайлов М. Петергофские павильоны XIX века. Путеводитель по Царицыну острову. М. — Л., 1931.
Архитектура Царицына павильона отличалась изяществом и тонкой прорисовкой деталей. Небольшая башенка позволяла любоваться панорамой парка и в то же время придавала всей композиции живописную асимметрию. Такая асимметричная компоновка была новаторским архитектурным приемом, который тогда стал применяться и воплотил новые способы организации архитектурного пространства, порывающие с канонами классицизма и отражающие новые взгляды на соотношения формы и функции здания.
Царицын павильон органично вписался в пейзаж, эффектно отражаясь в зеркально-спокойной воде искусственного озера.
«С этим оазисом вкуса и роскоши мало что можно сравнить во всей Европе, — писал современник. — Ваш взор приятно смущен грацией и чистотой архитектуры. В ее линиях вы встречаетесь с тою упоительною оконченностью, которая одна сама собой уже составляет изящное. Вы смотрите на контуры здания, вы любуетесь ими, как будто формами человеческой статуи, удачно повторяющей прекрасную натуру» [194] .
В творчестве А. И. Штакеншнейдера, да и во всей эволюции русской архитектуры середины XIX века, видное место занимает небольшая по размерам, но очень значительная в художественном отношении постройка — так называемая Собственная дача наследника-цесаревича (будущего императора Александра II) в Старом Петергофе, в районе Сергиевки. Она была построена в 1843–1850 годах [195] . Используя стены старого, довольно скромного по отделке здания, построенного Ю. М. Фельтеном в 1770-х годах, Штакеншнейдер полностью изменил его внешний и внутренний облик. Снаружи Собственная дача стала напоминать пышные дворцы в миниатюре периода позднего барокко, и только некоторая перегруженность фасада декором выдает стилизаторский характер этой постройки. Интерьеры Собственной дачи Штакеншнейдер оформил «в стиле Людовика XV», причем не только отделка стен, но и мебель, картины, фарфоровые сервизы и статуэтки — все было выполнено в подражание искусству первой половины XVIII века. Это была, по выражению фрейлины А. Ф. Тютчевой, «драгоценная безделушка роскоши и изящества», отделка которой стоила очень дорого.
194
Иллюстрация, 1848, т. 3, № 25, с. 393.
195
Большева К. Дворец-музей «Собственная дача». Путеводитель. М.-Л., 1931.