Архив клана

Пучков Лев Николаевич

Вот, собственно, все приветствие и представление: ближе познакомимся по ходу повествования, а теперь давайте вернемся к делам насущным.

Итак, сегодня 4 июля, воскресенье, и мы с коллегами с самого утра… Нет, не подумайте плохого, мы не празднуем День независимости США (мы патриоты), не гуляем на пленэре и вообще, несмотря на выходной, функционируем в режиме рабочего дня.

Сегодня с самого утра мы пытаемся разгадать неожиданную шараду эвакуационного тоннеля.

Наш инженер Спартак не зря предавался тяжким возлияниям совместно с матерым коллегой от морпехов: на каком-то этапе вдумчивой попойки коллега расчувствовался и подарил Спартаку план бункера со всеми сопутствующими коммуникациями. До недавнего времени этот план мирно пылился среди прочих ненужных бумаг, но в пятницу Степа поставил мне задачу привести в порядок документацию подразделения, а вчера вечером я добрался-таки до плана и стал перечерчивать его заново. По-другому не получалось: план был весь в пятнах и разводах – создавалось впечатление, что инженеры на него то ли килькой в томате капали, то ли в непосредственной близости от плана метали друг в друга маринованные помидоры. Перечерчивая план, я обратился к Спартаку за консультацией по нижнему левому фрагменту, который пострадал более других, и тут выяснилось, что там отображен эвакуационный тоннель, о существовании которого никто из нас даже не догадывался.

Если верить плану, тоннель пролегает сразу за южной стеной бункера и соединяет колодец во дворе с Москвой-рекой. Попасть в тоннель, однако, пока что не представлялось возможным: мы простукали каждый сантиметр южной стены (четыре помещения и коридор) и не обнаружили никаких намеков на дверь или люк. Увы, план-то нам, конечно, подарили, а вот экспликацию к нему не дали (если она вообще существовала в природе), так что пришлось полагаться на собственную интуицию. Движимые охотничьим азартом, мы обшарили весь бункер в поисках рычагов, кнопок или любых других приспособлений, способных приводить в действие предполагаемую потайную дверь, но ничего не нашли.

– Может, и нет никакого тоннеля? – усомнился Степа.

– А на плане его для прикола изобразили? – хмыкнул инженер. – Думаю, просто небрежно искали. Надо разбивку по сегментам сделать и еще разок попробовать.

Схематично разбив бункер на сегменты, мы вновь приступили к поискам, теперь уже по методике: тщательно отработали помещение, заштриховали сегмент на плане, двинулись дальше.

В процессе поисковой деятельности я сделал удивительное открытие: оказывается, наш «деревенский колодец» на самом деле таковым лишь ловко прикидывается. То есть это отнюдь не устройство для подъема питьевой воды, а основная вентиляционная шахта бункера, в которую выходят сразу три воздуховода. Еще одно открытие состояло в том, что для моих коллег истинное назначение колодца открытием вовсе не являлось.

– Это стандарт, – сказал Степа, когда насквозь пропыленный Юра в обнимку с ворохом мумифицированных птиц вылез из нижнего воздуховода и сообщил, что решетка выходит в колодец. – Колодец – «вша» (вентиляционная шахта), это норма.

– Точно, – подтвердил инженер. – Кстати, диаметр колодца довольно большой, так что у него могли быть какие-то вспомогательные функции помимо ВШ.

Я живо вспомнил странные охи, вздохи и причмокивания, временами доносившиеся из колодца, сопоставил все это со сторонними событиями и пришел к выводу, что к эротической мистике данные явления никакого отношения не имеют, поскольку всегда случаются в тот момент, когда мимо нас по Москве-реке проплывают теплоходы.

Я поделился своими наблюдениями с коллегами, и Спартак с ходу сделал вывод, что колодец соединяется с тоннелем посредством сифона. А коль скоро тоннель выходит в реку, вода в колодце вовсе не из водяного пласта, а просто речная. То есть она не такая уж и холодная, так что…

– Не надо на меня так смотреть, – насторожился чуткий Юра. – Сразу говорю: я туда не полезу. Если уж так приспичило, сам ныряй. Или вон Алекса попроси…

– А в чем проблема?

– Да мало ли… Вдруг там решетка в нижней части сифона?

– Или с той стороны ватерлиния под свод, – поддержал его Степа. – У нас есть данные об уровне тоннеля?

Увы, у нас не было данных о тоннеле вообще. Мы даже не знали наверняка, существует ли он на самом деле или это всего лишь гипотеза инженера, основанная на корявом плане и моих наблюдениях за некими акустическими странностями.

– В общем, нырять никто не будет, – решительно заявил Степа. – Это неоправданный риск. Добудем акваланг, тогда уже можно будет попробовать.

После этого инженер и Юра пошли проверять берег, а мы со Степой без особого энтузиазма продолжили поиски в бункере.

Тот факт, что колодезная вода на самом деле оказалась речной, меня здорово огорчил: вообще-то мы привозим воду в бутылях, но когда она заканчивается, запросто черпаем из колодца и завариваем чай.

У меня и раньше были смутные подозрения на этот счет (вода воняла мазутом), а сейчас все окончательно встало на свои места. Резюме: мы регулярно пили чай из грязной речной воды (это же не родник где-нибудь на Алтае, а Москва-река!) и умывались ею.

Замечательно. Теперь надо будет проверяться на паразитов и кишечную палочку.

– Да не бери в голову, – успокоил меня Степа, когда я в порыве огорчения поделился своими соображениями. – Мы эту воду кипятили, все выглядят здоровыми, в «скворечник» никто не бегает, так что – ничего страшного. Если тебе этого мало, как доктор приедет, поговори с ним об этом. А сейчас забей на всё и продолжай искать пятый угол…

Вскоре вернулись инженер с Юрой и доложили об отсутствии результата. Собственно берега нет: высокий вертикальный обрыв, уходящий в воду, у самого уреза покрыт густыми зарослями колючего кустарника. Если предположить, что тоннелем не пользовались несколько лет, портал мог зарасти так, что при обычном спуске на веревке не сразу и отыщешь – даже при наличии точной трассировки (что при отсутствии точных данных о тоннеле маловероятно).

Вывод: нужна лодка. Проплыть поближе к берегу с шестом и буквально методом тыка прощупать заросли в предполагаемой зоне нахождения портала.

– Или нырнуть с аквалангом, – подытожил Степа. – У нас нет ни того ни другого, так что пока эту тему закроем: мы и так целый день убили на поиск пятого угла. Все свободны… кроме дежурного. Алекс, отойдем, у меня к тебе дело…

Дело было простое, но неожиданное и неприятное.

На базе у нас дежурят четверо: Стёпа, Юра, Спартак и я. Доктор и Ольшанский в «мирное время» работают в индивидуальном разряде, так что их не привлекаем. Степа, как рачительный командир, берет на себя воскресенье, а мы произвольно делим оставшиеся шесть дней недели, получается по два дежурства на брата. Это, в общем-то, необременительно, учитывая, что нервы и мышцы напрягать не надо, а нужно всего лишь переночевать на базе.

Но каждое воскресенье у меня традиционный фуршет с творческой интеллигенцией в клубе «Шалаш Мусагета». Для меня это очень важное мероприятие, я на нём отдыхаю душой и получаю моральную компенсацию за неделю пребывания в обществе отмороженных солдафонов. У солдафонов в этот день тоже регулярно случается что-то праздничное или важное.

А Степа не зря берет на себя воскресенье: в этот день у его пассии обычно самый разгар работы. Понимаете, о чём я? Если не совсем (не читали материалы двух предыдущих дел), я расшифрую: у Степы роман с Анютой, дочуркой Ганса.