Архив комиссара Каина
Шрифт:
— Пока все идет неплохо, — пробормотала Эмберли, и это был как раз тот случай, когда человек искушал судьбу.
До сих пор нам поразительно везло, но не стоило надеяться, что так пойдет и дальше.
— Вряд ли они сильно отстали, — напомнил я. Действительно, учитывая нашу скорость, удивительно, что они все еще не нагнали нас…
Внезапное осознание было подобно удару по голове. Им и не нужно прочесывать весь лабиринт, чтобы найти нас, — у них были дозоры на всех основных путях входа и выхода. Все, что им нужно, это ждать и усиливать охрану на периметре, а мы сами в свое время, придем
— Стойте, — сказал я. — Мы, возможно, идем прямо в пасть врагу.
Я быстро прикинул наше наиболее вероятное местоположение и расстояние от пещеры с заставой, которую уничтожили тау. Получалось, что мы все еще достаточно далеко, но…
Низкий вой лазерного выстрела впереди, выбившего фонтан каменных осколков из стены возле Требек, мгновенно смешал все мои мысли. Я кое-что упустил в расчетах: они прочесывали коридоры на внешнем периметре, стягивая петлю вокруг нас…
— Отступаем! Держать строй! — проорал я, увидев, что Требек опустилась на колено, намереваясь вести ответный огонь.
В луче ее фонаря, примотанного к дулу лазгана, мелькали черные силуэты, и, когда она нажала курок, было видно, как упал молодой человек в форме СПО. На секунду я задумался, не совершаем ли мы ужасную ошибку, в очередной раз открыв огонь по союзникам, но кое-кто из противостоящих нам были гибридами, тут ошибки быть не могло. Молодая женщина, которую можно было бы назвать хорошенькой, если б не третья рука с бритвенно-острыми когтями, растущая у нее из правой лопатки (женщина оправила этой чудовищной конечностью свою косичку, жест оказался удивительно изящен), подняла тяжелый пулемет, который сжимала в двух других руках. Прежде, чем я успел выкрикнуть предостережение Сорель со своей обычной непогрешимой точностью пробил ей в голове дырку.
— Не думаю, что мы сможем отступить. — Юрген оставался непробиваемым флегматиком и, казалось, был совершенно равнодушен к происходящему. Голос у него был такой, будто он спрашивал у меня подпись под какими-нибудь текущими бумагами. — Сзади тоже.
И он был прав, из туннеля, откуда мы пришли, доносился весьма характерный звук.
— Мы должны прорваться, — решительно сказала Эмберли.
Веладе и Холенби мрачно кивнули и открыли огонь по культистам, поддерживая Требек.
— Лучше бы нам сделать это побыстрее! — выкрикнул я.
Скользнув лучом фонаря по коридору позади, я увидел то, что едва не остановило мое сердце, — узкий проход был заполнен чистокровными, которые, разинув пасти и истекая слюной, наступали со стремительностью штурмовых машин. Я выхватил свой лазерный пистолет и выпустил заряд. Первый генокрад упал и с треском лопающегося хитина и хлюпаньем внутренностей (а уж какой при этом запах, вам точно знать не захочется) был мгновенно растоптан в кашу ногами сородичей.
— У нас нет времени!
Юрген пальнул из мелтагана, но это очень ненадолго задержало чистокровных: на место каждого сгоревшего, казалось, готова встать целая армия таких же.
— Мы делаем все, что можем! — отозвалась Требек.
Каждый раз, когда она нажимала на курок, умирал один культист, а ее нагрудная броня была вся в лазерных ожогах. Какие бы преступления она ни совершила на борту «Праведного гнева», она их искупила, и это
И тут Требек схлопотала болтерный заряд, который взорвался в грудной клетке, забрызгав ближайшую стену кровью. У женщины еще хватило времени, чтобы взглянуть на чудовищную рану и безмерно удивиться, прежде чем жизнь покинула ее окончательно и бесповоротно.
— Белла! — Холенби опустил свой хеллган и принялся рыться в аптечке.
Я схватил его за плечи.
— Веди огонь! — выкрикнул я. — Ей уже не поможешь!
И нам тоже. Если мы не сумеем вырваться отсюда, нам никто не поможет. Холенби кивнул и, снова взялся за оружие. Болтерный пистолет Эмберли рявкнул у меня над ухом, и еще один тип в форме СПО нашел столь же кровавую смерть, как только что Требек.
— Вот, наверное, и все, — произнес я с удивительно легкомысленным фатализмом, который обычно приходит тогда, когда смерть кажется неизбежной.
Плотный комок страха рассеялся, и его место заняла спокойная уверенность в том, что никакие мои действия ничего уже не изменят, и единственное, что остается, — забрать с собой на тот свет столько ублюдков, сколько будет возможно. Инквизитор повернулась, чтобы ответить мне, но прежде, чем она что-либо сказала, ей в висок врезался лазерный заряд.
— Эмберли! — взвыл я, но, к моему изумлению, там, где она стояла, внезапно оказалось пусто. Раздался громкий хлопок, когда воздух был вынужден молниеносно заполнить освободившееся место. — Какого дья…
— Комиссар! — Ее голос внезапно возник в моем воксе. — Прикажите Юргену стрелять в стену, три метра позади его настоящей позиции. Скорее!
И я сделал так, как было сказано, но будь я проклят, если хоть сколько-нибудь понимал, что произошло и зачем ей потребовалось отдать такой странный приказ.
К чести Юргена, приказ был исполнен им так же быстро и эффективно, как и любой другой, и, к моему изумлению, выстрел мелтагана образовал приличную дыру, около метра в диаметре. Стена оказалась толщиной едва ли в руку, и я нырнул в отверстие прежде, чем остыли оплавленные края.
— Сюда! — крикнул я.
Веладе и Холенби начали отступать, пока Сорель прикрывал их меткими выстрелами по стремительно наступающим чистокровным. Юрген повернулся и тоже пальнул по генокрадам, и тут каменная кладка над брешью начала рушиться.
— Скорее!
Но было слишком поздно. Стена рухнула, подняв облако удушливой пыли и отрезав от меня моих спутников. Они остались биться с тварями, которые наверняка убьют их всех.
Вообще-то, как правило, мысль о том, что я безопасно укрыт от орды генокрадов за тоннами обрушившейся каменной кладки, приносит мне облегчение. Наверное, меня чем-то приложило по голове или случилось еще что-нибудь в этом роде, потому что ничем другим не могу объяснить свое дальнейшее поведение: я принялся разгребать гору обломков голыми руками, пытаясь пробиться обратно в коридор, который к этому времени, безо всякого сомнения, уже был залит кровью солдат, оставшихся там. И сдался я, только когда почувствовал чью-то руку на своем плече.