Архивариус

Мирецкий Игорь

– Не понимаю.

– Что ж тут непонятного? У нас в Агентствах Безопасности на Земле и на Ремотусе есть свои люди. И не было, поверь мне, совершенно ничего сложного в том, чтобы внедрить агенту Иванову эти ложные воспоминания.

Так вот оно что...

– Равно как и не было ничего сложного, – продолжает светиться улыбкой Радислав, – в том, чтобы воспользоваться имеющейся у земного Агентства возможностью отключать мониторинг в любом городе Конфедерации, стирать записи спутниковых служб и изменять сигналы от андроидов. Видишь ли, – он делает

мне знак, чтобы я не опускал руки, – земное Агентство сохраняло за собой эти технические возможности для благих целей. На случай непредвиденных обстоятельств, неожиданных угроз. Ну, в общем, грех было не воспользоваться.

От Радислава-невротика, которого я знал раньше, не осталось и следа...

Это он какие-то таблетки для наглости принял? Или тогда в дельтаплане симулировал?

– Выходит, – говорю я, – этой ночью в трех городах один из вашей шайки проникал на станцию с имплантом убитого техника, затем при содействии охранника похищал резервную батарею и подменял ее использованной, а потом они клали ее в сумку охранника и...

– Нет, не клали. Охранник прыскал ему на кожу наркотик, который в малых дозах вызывает кратковременный ступор. За эти мгновения охранник подменял у него в руках только что похищенную батарею на еще одну разряженную, заранее припасенную для этого.

– А это-то зачем? – удивляюсь я, одновременно понимая, почему Денис обнаружил в квартире охранника наркоту.

– Ну, доверять в таком деле более, чем троим, это уже перебор, – отвечает Радислав, не спуская меня с прицела пистолета. – Только охранники знают, что взрыв произойдет здесь в Москве, в этой квартире. Остальные из нашей группы пускай думают, что бомба там, рядом с ними в Риме. Когда бомба взорвется, разницы они, я полагаю, всё равно не почувствуют.

– И ты сам всё это задумал и организовал?!

– Ну что ты. Я бы никогда не смог внедрить своих людей на посты директоров Агентств Безопасности... А, я тебе еще не говорил? Да, наши люди там – это их директора.

Я отказываюсь верить своим ушам.

– А директоров туда, – кивает Радислав, – назначает Президент Конфедерации. Это, как ты знаешь, одно из тех немногих полномочий, которые у него есть. Так что...

– Не может быть, чтобы он! – восклицаю я.

– Кстати, ты сегодня с ним даже пообщался. Он мне сам рассказал. Помнишь андроида шефа, который чуть было не скинул тебя с крыши?

– Им управлял Президент?!

– Так точно. Но что-то я тут с тобой уже заболтался. Прощай, Ингви.

Я разрываю у себя на груди футболку.

Поднеся пальцы к сердцу, резким движением погружаю их внутрь.

Радислав нажимает на курок...

Но фонтан моей крови уже и так рвется наружу.

Я снимаю с головы нейрошлем.

– Спущусь к нему еще разок, – говорю я двум девушкам, которые, уже не обращая на меня никакого внимания, приготовились увидеть в прямом эфире, как «Архивариус» отправится в прошлое.

Как хорошо, что я в последний момент догадался не идти к нему во плоти!

– По техническим

причинам, – сообщает вдруг диктор, – запуск откладывается на десять минут. А пока мы покажем вам немного рекламы.

Подружки издают громкий возглас разочарования.

Быстро спустившись по веревке, я снова оказываюсь в той комнате.

Радислав лежит на полу лицом вниз. Рядом с ним валяется дымящийся пульт. Из пистолета также идет едкий черный дым. Мой развороченный андроид валяется неподалеку. Никаких повреждений, кроме вырванного источника питания, в нем не наблюдается. Выходит, пистолет даже не успел выстрелить – так мгновенно вся техника вышла из строя.

Я сажусь на корточки возле Радислава и хочу перевернуть его.

В этот момент кто-то, подойдя сзади, приставляет мне к горлу нож.

– Думал, ты один такой хитрый? – слышу я голос Радислава.

Вот это да. Похоже, он всё это время сидел в ванной с нейрошлемом на голове. Какой же я идиот.

– Бомбу тебе уже не включить, – отвечаю я, показывая на испорченный пульт.

Внезапно заломив мне левую руку, он убирает от горла нож и тут же заламывает правую. Усевшись на меня сверху, обматывает их за спиной скотчем, который, видимо, держал припасенным в кармане.

– С чего ты взял? Включается и вручную. – Он связывает мне скотчем ноги. – Видишь ту красную кнопку на белом корпусе?

Я, к сожалению, ее вижу.

Он снова приставляет нож.

– Однажды, – немного помедлив, говорит он, – я уже пускал тебе кровь из горла. Тогда, в 1017...

Радислав не отводит глаз с экрана на стене.

До запуска «Архивариуса» еще семь минут.

– Я всегда хорошо стрелял из лука, – продолжает он. – Это не раз пригождалось мне, когда печенеги выскакивали из засад возле Днепра... А ты знаешь, – он пару секунд смотрит мне в глаза, – если бы Мирослава вышла провожать тебя к пристани, когда ты садился на мой корабль, я бы разделался с тобой, пожалуй, еще в Киеве.

– Так это ты?! – я всматриваюсь в лицо Радислава, и только сейчас улавливаю отдаленное сходство с тем жутко уродливым и косоглазым купцом.

Вдобавок смутно припоминаю, что его действительно звали Радиславом.

А Денис, кажется, говорил, что в прошлой жизни потерпевший был «торгашом» из моего столетия.

– Воскресили меня на Ремотусе, конечно, уже красавцем, – поясняет он. – Уродство Архив-Служба расценивает как разновидность болезней, а болезни у нее подлежат искоренению.

– При чем здесь Мирослава? Я ничего не понимаю. И как ты вообще оказался там возле Иордана?

– О, конечно же ты ничего не понимаешь! Откуда тебе понимать? Ты и понятия не имеешь, что значит с детства жить таким уродом. Видеть, как люди в ужасе шарахаются от тебя. Чувствовать, как за спиной показывают на тебя пальцем. И понимать, что та единственная, которую ты любишь... та, ради которой ты отдал бы всё на свете... никогда не будет твоей... никогда...

– Ты любил Мирославу? – начинает медленно доходить до меня.