Архивные записки
Шрифт:
«Прощаясь с Н. И. Рокитянским, я сказал, что он сможет замкнуть звено. Преодолев воздушный океан на реактивном самолете на пути в Москву, он мог бы теперь поехать в Вологду и на легковой алюминиевой стрекозе лететь оттуда в Тотьму, где я лишь недавно побывал. Там он увидит дом Ивана Кускова. Наших друзей, зарубежных историков Русской Америки, гостеприимно встретят древние поморские города, где родились и начали свои походы „Колумбы Росские“.»
Николай Иванович улыбнулся и сказал:
— Да, такой разговор был. Пророчество Сергея Маркова осуществилось почти через пятнадцать лет. Все так и произошло, как он предсказал. Только из Вологды до Тотьмы я ехал на автомобиле. Я воистину сейчас счастлив.
Мы стояли на высоком берегу Сухоны, по которой когда-то
И как тут было не вспомнить вновь строки Сергея Николаевича Маркова:
Разливайся, свет хрустальный Вдоль по Сухоне-реке! Ты по улице Вздыхальной Ходишь в шелковом платке. Разойдись в веселой пляске! Пусть скрипит родимый свет, Незадаром по Аляске Ходит русский человек… И на хладном океане Нету отдыха сердцам – Там ревнуют Индиане Девок к нашим молодцам! Где шумят леса оленьи – Черноплечие леса В индианском поселенье Вспомним синие глаза. Видя снежную пустыню Да вулканские огни, Вспомним улицу Гульню, Губы алые твои…Пророчество С. Н. Маркова в отношении Н. И. Рокитянского сбылось, но, надеюсь, на этом не завершилось. Ведь заканчивается оно следующими словами:
«…А кто-то из нас, сняв шапку, взойдет на Камень-Кекур в Ситке или в лиственничные ворота форта Росс в благодатной Северной Калифорнии, обжитой отважными русскими людьми…»
Я верю, что будет именно так!
Красная красота
Однажды, зайдя в комиссионный магазин, я увидел среди прочих предметов, выставленных для продажи, висящие на крючках свадебные фаты невест, и был удивлен этим. Мое удивление заметила молоденькая продавщица.
— А чему вы удивляетесь? — спокойно и даже равнодушно сказала она и посмотрела на меня, как на человека, явившегося невесть откуда. — Нам давно уже фаты сдают. И чего в этом такого?
Я не разделил с милой продавщицей и будущей чьей-то невестой ее спокойствия и, поясняя свое удивление, поведал ей вот о чем…
…Издавна на Руси девушки носили на голове ленту — символ девичьей свободы или «волюшки вольной», как говорили в старину. Называлась она «красная красота». Замужеством «воля вольная» для девушки кончалась и прощание с нею, всегда трогательное, полное светлой печали, постепенно превратилось в обряд, вернее, оно стало частью нашего национального свадебного обряда. Это было одновременно и расставание с «красной красотой», ставшей теперь предметом наряда одной только невесты. Ленту расшивали золотыми нитями или делали из парчи. Она считалась семейной реликвией и переходила по наследству из поколения в поколение.
«Красную красоту» невеста начинала носить за несколько дней до венчания, а утром в день свадьбы или накануне в дом к ней приходили подружки и будили ее причетами. Невеста им отвечала:
Вам спасибо, мои подруженьки, Разбудили да молодешеньку, И не забыли красну девушку. Где-то ты есть, сестрица милая, Потрудись, моя подруженька, Подвяжи мне красну красоту, Мне девичью волю вольную. Мине надо, красной девице, Расставаться с красной красотой. Находитесь, резвы ноженьки. Намашитесь, белы рученьки, Накрасуйся, красна красота…Младшая сестра невесты с причетом же повязывала ей ленту. Все девушки пели песни и причитали, после чего наступала минута прощания «с красной красотой». Невеста вставала и начинала примерять ее подружкам, говоря при этом:
…Моя подружка да и кумушка, Моя молодая ровесница. Подойди, моя голубушка, Ко мне да молодешеньке. Ты возьми, моя голубушка, Девичью красоту. Ты носи, моя голубушка, По средам носи, по пятницам, По Христовым воскресеньицам… Мне недолго да красоватися Во девичьей красной красоте Во девичьей воле вольной. Я надену да красну красоту, Что девичью да волю вольную На свою миленькую да подруженьку. Как надену я да красну красоту Да на миленькую на сестрицу…С этими словами невеста повязывала «красную красоту» своей младшей сестре, а если ее не было, то самой близкой своей подружке…
…Так было еще в начале нынешнего века в древнерусской земле Белозерья, где этот обряд тогда же записали братья Соколовы.
Значит, он не исчез вовсе. Его просто забыли. Вот я и подумал: а разве нынешний символ девичества — свадебную фату невесты — обязательно нести в комиссионный магазин? Разве нельзя ее хранить в семье, как фамильную реликвию и передавать по женской линии из поколения в поколение? Надо только вспомнить, что когда-то так и было.
«То не лебеди летят…»
Слова эти из хорошей и доброй песни о вологодских кружевах и кружевницах, которую поют в наше время на вологодской стороне.
«То не лебеди летят над берегом, Не снежинки водят хоровод, То меж пальцев вьется нитка белая, То девчонка кружева плетет…»Многих поэтов и художников побудила к творчеству красота вологодских кружев, потому что сами они как хорошая песня о красоте человеческой души, о вечном ее стремлении к красоте…
… Когда я однажды утром впервые вошел в здание вологодского кружевного объединения «Снежинка», то сразу же остановился в изумлении: коридор был заполнен каким-то легким переливчатым звоном. Коклюшки! Так звенят коклюшки, догадался я, остановившись у одной из дверей. И показалось мне, будто стою я на берегу лесного весеннего ручейка, а светлая и прозрачная вода его, освободившись от льдинок и снега, скатывается веселей струйкой, звеня и переливаясь, в вырытый ею же бочажок. Такое ощущение не покидало меня весь тот день. А он был особенный в «Снежинке». В такие дни принимают здесь от кружевниц-надомниц Вологды заказанные им изделия.
Я заметил, что почти все мастерицы-надомницы пенсионного возраста, но они надежда и опора «Снежинки», а значит и всего этого редкого ремесла. Всем необходимым для кружевоплетения их снабжают в достатке: сколками, нитками, булавками. А работают они разное кружево. Одни мерное, а другие плетут штучные изделия: воротнички, манишки, галстуки, косынки.
Здесь, в приемном пункте можно услышать много интересного о кружевах и кружевницах. Ведь приходят сюда те, кто начинал плести кружева еще в начале нынешнего века, а то и в конце прошлого.