Архивных сведений не имеется
Шрифт:
Вскрыв вместе с понятыми автоматические боксы, оперативники изъяли туго набитый саквояж, в котором нашли дубленку, барсучью шапку, смену белья, механическую бритву, банку растворимого кофе.
Значит, Христофоров, сменив опять, словно змея, свою шкуру – приметную верхнюю одежду, видимо, решил уехать из Хабаровска по железной дороге: дежурный по вокзалу заметил его на перроне среди отъезжающих.
Но как далеко он решил ехать? А если это просто отвлекающий маневр? От Раджи можно было ожидать любого подвоха. Если он все-таки в поезде, то явно его конечной целью будет не Москва – в этом Савин не сомневался.
Как
И все-таки, неоднократно задавал себе вопрос капитан, почему Христофоров-Раджа так упрямо заметает следы? Скрывается от милиции? Причина для этого должна быть веская. В самом деле, какие обвинения ему может предъявить следствие? Валютные операции? Это еще как сказать, за руку его никто не поймал, а доказательства собрать невероятно сложно. Торговля золотом? Опять-таки нужны доказательства и надежные свидетели, а в том подпольном мирке, где вращался Христофоров, вряд ли кто согласится выложить все, как на духу, – им подавай документальный факт, да и то на откровенность и чистосердечное признание надеяться трудно.
Единственная зацепка – украденная Карамбой коробка из-под шприца с золотым песком. Но и здесь нюансов хоть отбавляй: Христофоров – зверь стреляный и на такой случай найдет отговорок целую кучу – поди разберись, где правда, где ложь, а суду нужна полная определенность: закон есть закон.
Тогда почему, почему Христофоров ударился в бега?! Неужели он каким-то образом причастен к убийству лже-Ахутина? Или старика-профессора? Какая взаимосвязь во всех этих событиях? В вагон Савин вскочил с оперативниками буквально на ходу: нужно было успеть проверить состав до прибытия на ближайшую узловую станцию, где Христофоров и его попутчик, если, конечно, он был здесь, могли затеряться среди пассажиров. Поэтому капитан принял решение не мешкать и встретил скорый на одном из полустанков, где состав останавливался на несколько минут.
Проверку начали с головы поезда под видом контролеров: Савин переоделся в форму железнодорожника (что было нелегкой задачей при его телосложении), и два других сотрудника перекрывали входные двери с обоих концов вагона.
Савин, начальник поезда и пожилая женщина-контролер прошли уже шесть вагонов поезда, а результаты были пока неутешительными: ни Христофорова, ни коренастого в них не оказалось. Повязку с головы капитан снял и теперь изредка незаметно прикасался к ране, которая давала знать о себе легким зудом.
В вагоне-ресторане свободных мест оказалось немного – он был седьмым по счету от головы поезда. Савин, пропустив вперед женщину-контролера, быстро окинул взглядом обедающих и почувствовал, как его лицо обдало жаром. Стараясь справиться с волнением, он опустил голову, не выпуская из поля зрения предпоследний столик с правой стороны: у окна, покуривая сигарету, сидел Христофоров.
– Товарищи, проверка билетов! Прошу предъявить, – женщина-контролер уверенно принялась за работу.
Христофоров было дернулся в кресле, видимо, собираясь покинуть ресторан, но судя по всему сообразил, что такое поведение будет явно подозрительным; он снова задымил сигаретой и, улыбаясь, что-то сказал молоденькой девушке, которая сидела напротив – рядом место было свободно.
Савин, проверяя билеты, незаметно для окружающих подал знак оперативнику, который с беззаботным видом балагурил с официанткой.
"Где же второй?" – Савин, медленно подвигаясь вперед, внимательно всматривался в лица пассажиров, но ни один из них даже отдаленно не напоминал коренастого.
Тем временем начальник поезда, тоже предупрежденный капитаном, вышел из вагона-ресторана в тамбур, где находился еще один оперативник – пути отступления Христофорову были отрезаны.
Убедившись, что попутчика Христофорова в ресторане нет (опять Раджа подстраховался, отметил про себя Савин), капитан подошел к столику и сел на свободное место рядом с "неуловимым" Янчиком.
– Вот мы и встретились, Христофоров, – негромко сказал Савин и неожиданно по-мальчишески подмигнул.
Тот некоторое время сидел неподвижно, взглядом провожая бегущие вдоль окон перелески, затем неторопливо потушил окурок и снова повернул голову к Савину.
– Я весь внимание, – незамаскированная ирония прозвучала в его словах.
– А нам везет на встречи в ресторанах…
– Что-то не припоминаю. И позвольте спросить, с кем имею честь?
– Прошу, – показал ему удостоверение Савин. – Следуйте за мной. И, пожалуйста, без ненужных эмоций.
– Ну что же, – пожал плечами Христофоров, – если вы так настаиваете… Официант, счет! Сдачи не нужно. Идемте…
Оперативная группа во главе с капитаном самым тщательным образом проверила остальные вагоны состава, но попутчика Христофорова, по-видимому, в поезде не было.
Из вещей у Христофорова был только небольшой портфель, в котором находились махровое полотенце, мыло, зубная щетка, зубная паста, электробритва и сигареты. В туго набитом бумажнике была крупная сумма денег, в основном сотенными купюрами, около пяти тысяч рублей.
И паспорт на имя Христофорова Яна Лукича, 1924 года рождения.
12
Шталаг [11] VIIIB, Ламсдорф, Верхняя Силезия. Март 1943 года. Утро.
Хмурое небо неутомимо выплескивает на безмолвные шеренги военнопленных все новые и новые порции дождя. Взъерошенные овчарки жалобно скулят и стараются укрыться под плащ-палатками эсэсовцев. Алексей, исхудалый, обросший, стоит в первой шеренге, понуро уставившись на грязное месиво под ногами, думает. Мысли были безрадостные, как небо над головой, путаные, как его судьба. Вспомнилось…
[11] Шталаг (нем.) – постоянно действующий лагерь для рядового и сержантского состава.
Контуженный, оглохший и онемевший полз, полз, полз… Куда? – думал, к своим. Теряя сознание, свалился в траншею. Очнулся и безмолвно заплакал: над ним склонился немецкий солдат, пытаясь напоить горячим эрзац-кофе; и впервые за все скитания в плену, увидел в глазах врага сострадание…
Почему его не пристрелили до сих пор – непонятно. Отпоили кофе и вонючим шнапсом, накормили и пристроили к колонне военнопленных: контузия оказалась легкой, и крепкий организм быстро справился с немочью – несколько осколочных царапин были и вовсе не в счет.