Архивных сведений не имеется
Шрифт:
В ответ раздался еще один выстрел и хриплый от ярости голос Гриба:
– Попробуй возьми, легавый!
Подъехала машина оперативной группы и фарами осветила палисадник за домом.
Савин стоял, плотно вжимаясь в стену: свет в доме Гриб потушил, горела только маломощная лампочка в коридоре. Капитан было потянулся к выключателю, но тут же оставил эту затею: для этого нужно было выступить на какой-то миг из-за простенка, и он, подсвеченный сзади лампочкой, был бы как на экране – хорошая мишень для Гриба, который, конечно же, держал дверь под прицелом.
В комнате загромыхало, звякнуло битое стекло. "Дверь баррикадирует, – сообразил Савин. – Судя по всему,
Прицелившись, выстрелил в потолок – лампочка разлетелась вдребезги. В коридоре стало темно. Некоторое время Савин стоял не шевелясь, стараясь привыкнуть в темноте…
– Чалый, сдай оружие! Тебе не уйти! – снова голос Кудрявцева.
Гриб отмалчивался, усиленно двигая по полу что-то тяжелое. Наконец Савин стал различать предметы в комнате, угол которой и одно окно ему были видны с того места, где он стоял. Пошарил по стене, нащупал вешалку с рабочей одеждой, снял ватник.
"Нужно, чтобы его отвлекли…" – подумал, и как бы в ответ на его мысли в дальнем конце комнаты задребезжали оконные стекла. Выстрел не заставил себя ждать… Савин опрометью ринулся в комнату и тут же, споткнувшись о стулья, которые лежали возле двери, упал. Падая, он успел швырнуть фуфайку в сторону Гриба, фигура которого чернела на фоне побеленной стены. Два выстрела слились в один: Савин, мгновенно откатившись в сторону, выстрелил, целясь в ноги бандита, а Гриб, которому фуфайка попала в грудь, на какой-то момент опешил и машинально нажал на спусковой крючок.
Савин не попал, но это уже было не важно: кувыркнувшись под ноги Гриба, он сбил его на пол и попытался вырвать пистолет. Но тут же, получив сильный удар в челюсть, отпрянул назад; Гриб выстрелил, и капитан почувствовал резкую боль, словно ему вылили кипяток на левое плечо. Рванувшись вперед, Савин ударом правой выбил оружие из рук бандита, и ребром ладони, вложив всю свою силу, нанес удар в висок…
ЭПИЛОГ
День казался бесконечным. Яркое весеннее солнце заглядывало в кабинет, и капитан Савин, щурясь от удовольствия, потягивался на стуле, как кот на завалинке: наконец долгая колымская зима сдала свои позиции, и звонкая капель возвестила об этом чрезвычайно важном и желанном для северян событии.
КаВэ Мышкин, как всегда озабоченный и серьезный, неслышно вошел в кабинет и хлопнул Савина по плечу.
– Мечтаешь? Здорово…
– Угу… Наше вам…
– О чем?
– Да так… Весна… Как командировка?
– Привез микроскоп, реактивы. Что нового?
– Пока ничего, слава аллаху. Редкий случай, но факт.
– Слушай, Боря, так и не удалось узнать, кто убил Власа Ахутина?
– Увы… Гриб не признался в этом, но, похоже, не врал. Да и какой ему резон? Что профессор-педиатр его рук дело, заявил без обиняков – терять ему нечего.
– Интересно, зачем Ахутину понадобилось делать гравировки?
– Наверное блажь какая-то… Гриб не в курсе – ему приказали – он выполнил поручение. А вообще, я думаю, Ахутин хотел иметь всегда подлинник шифровки под рукой. Золотую жилу он нашел, разобравшись в плане, оттуда и брал золотишко, а вот тайник графа Воронцова-Вельяминова так и не сумел отыскать. И ключ к шифру был, а ума не хватило. Но отыскать тайник он мечтал: жила-то вглубь ушла, что было сверху – выбрал, а в скалах ковыряться не так-то просто и легко.
– Похоже, так оно и есть… Ну ладно, Боря, мечтай. Пойду. Да-а, с шифром пришлось повозиться…
Савин порылся в столе и положил конверт, в котором хранил фотографии портмоне, часов и гравировок, – оставил себе на память.
Ключ к шифру нашли в той шкатулке,
Савин повертел в руках листок с расшифрованными координатами местности и текстом и положил в письменный стол: текст он знал наизусть – местонахождение тайника. "…Восемнадцать шагов к северу от головы моржа в расщелине между братьев…"
Координаты оказались не очень точными, и только благодаря хорошо выполненному плану поисковая группа вышла к ручью, который находился в горном массиве примерно в тридцати километрах от ручья Г-ях, где был обнаружен труп Власа Ахутина.
Но тайник нашли сразу: еще на подходе к перевалу увидели мрачную голую скалу, чем-то напоминающую клыкастую голову моржа, а рядом – два высоких каменных столба. Расщелина между ними была завалена камнями, заросла мхом и лишайниками; там и лежал полуистлевший кожаный мешок, в котором было около сорока килограммов самородного золота…
Савин сложил фотографии в конверт, посмотрел на часы: конец рабочего дня. Собрал бумаги, разбросанные по столу, положил в сейф, закрыл. И тут включилась селекторная связь.
– Савин! – голос дежурного по райотделу.
– Слушаю.
– Здесь один человек принес заявление… Короче говоря, Кудрявцева сейчас нет, направляю к тебе.
– Давай, – вздохнул Савин: надо же, в конце дня…
В кабинет вошел высокий, еще довольно крепкий с виду старик в поношенном полушубке. Степенно поздоровался, снял лохматую собачью шапку и, покопавшись в рюкзаке, который принес с собой, вытащил разобранное на части ружье. Быстро собрал его и положил на стол перед Савиным; затем вынул из кармана сложенные вчетверо написанные корявым почерком тетрадные листы и протянул Савину.
– Вот… Там все…
– Садитесь… – Савин с недоумением прочитал первые строки заявления Балабина Евсея Тарасовича и тут же, словно очнувшись, во все глаза уставился на ружье: 16-й калибр! Одноствольное магазинное пятизарядное ружье центрального боя со скользящим цевьем системы "Кольт"! Сверловка ствола "парадокс"!
– Так это… вы? – Савин почувствовал, как неожиданно вспотели ладони.
– Я… вот пришел… Может, заявление не по форме?
– Да нет… почему же… Все правильно.