Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь
Шрифт:
– Этому маленькому извращенцу не отказать в некоторой логике, мой хозяин, – заметила она.
– Боб – мой маленький извращенец, – заявил я, грозно ткнув пальцем в зеркало. – И обзывать его по-всякому позволяется только мне. А теперь уходи.
– Ах! – вздохнула Ласкиэль, и образ ее сделался прозрачным, а из-под него выступило мое отражение. – Занятно, впрочем, – добавила она, перед тем как пропасть совсем, – что ее парень Нельсон прямо-таки поразительно похож на тебя внешне.
А потом она исчезла. Черт
Хуже того, в ее словах имелась доля правды. Уставившись в закрытую дверь ванной, я перебрал в памяти события последних двух дней и предшествующие встречи с девчонкой. Как-то так получалось, что ее отец всегда уважал меня, а мать не одобряла. Я появлялся в их доме раз в сто лет, в черном кожаном плаще, весь такой брутальный и опасный, и это в ее-то впечатлительном возрасте. Черт возьми, если уж на то пошло, одного отрицательного отношения Черити достаточно, чтобы вызвать интерес в глазах несовершеннолетней бунтарки.
Нехотя я признал, что Молли вполне могла втемяшить себе в голову что-нибудь подобное. Этим же могли объясняться ее неловкое молчание и потупленный взор. Я ей, конечно, был симпатичен, но мысль о том, что это могло перерасти во что-то другое, мне в голову не приходила. Что ж, я был бы последним ублюдком, если бы стал поощрять ее фантазии, пусть даже и непреднамеренно. А может, Боб и Ласкиэль заблуждаются и на самом деле ничего такого не происходит… впрочем, юношеские страсти, помыслы и устремления – минное поле, ходить по которому следует с большой опаской.
При всей своей привлекательности Молли все-таки оставалась еще совсем ребенком – более того, ребенком моего друга. Ее болезненно затронули все эти события. Это тревожило меня, и я хотел посодействовать ей – просто теперь приходилось еще и помнить о том, что мое сочувствие может быть неправильно понято. У девочки возникли проблемы, и она нуждалась в ком-то, кто мог бы помочь ей разобраться с ними. Но никак не в том, кто запутал бы их еще сильнее.
Из-под двери ванной струились завитки пара. Настоящая горячая вода. Не иллюзия.
Я тряхнул головой и занялся своей сетью.
По сравнению с другими заклятиями это состоит из большого числа компонентов, зато не является особенно сложным. Нечто похожее, только рассчитанное на длительное действие, я соорудил в квартале вокруг своего дома с целью засечь любое приближающееся потустороннее существо. Собственно, то же самое мне требовалось и в гостинице, только без долговременности я вполне мог обойтись. Рассвет… максимум два рассвета не оставят от него и следа, но я очень надеялся, что больше мне и не понадобится.
Я взял в руку пластилин, три свечи в деревянных подсвечниках, насыпал круг из песка так, чтобы я оказался в центре, и принялся накапливать энергию, припоминая в уме расположение на плане гостиницы точек, помеченных пластилином. Это не заняло у меня много времени. Любой обладающий элементарными магическими познаниями и устремленностью может проделать такое – или, по крайней мере, чуть меньшего масштаба. Сооружение сети, охватывающей здание, требует усилий, так сказать, тяжеловеса, однако технически это несложно, так что минут через пятнадцать я укрепил в уме пространственную схему энергетических точек и связей и прошептал:
– Magius, orbius, spiritus oculus.
Произнося эти слова, я сообщил им заряд моей воли, и тело на мгновение захлестнул поток покалывающей энергии, которая хлынула по рукам в кусок пластилина и завилась тугими спиралями вокруг свечей, исполнявших функцию индикаторов. Энергия заклятия вспыхнула, слетелась к фитилям струйками крошечных искорок, и свечи занялись ровным огнем. Произнеся заклинание, я разрушил песочный круг, и связанная им энергия разлетелась по гостинице, соткавшись в задуманную мной паутину невидимых лучей, – так мгновенно вспухает на морозе, обрастая кристалликами льда, замысловатая снежинка.
Я чуть пошатнулся, когда энергия заклятия покинула меня, оставив за собой быстро проходящее ощущение слабости. С минуту я сидел, опустив голову и тяжело дыша.
– Ух ты! – восхитилась Мёрфи. Я поднял глаза и увидел, как она закрывает за собой дверь. – Что это ты такое делал?
Я неопределенно махнул рукой.
– Если нехорошая сила, – выдохнул я, – покажется в гостинице, заклятие ее почувствует. – Я ткнул пальцем в свечи. – Возьми одну. Если вдруг разгорится ярко, значит у нас гости.
Мёрфи нахмурилась, но кивнула:
– Сколько времени это нам даст?
– Немного, – признался я. – Пару минут – может, меньше. Может, сильно меньше.
– Три свечи, – сказала Мёрфи. – Одна тебе, одна мне, и…
– Я подумал, не согласится ли Роулинс взять одну.
– Он здесь? – спросила Мёрфи.
– Нутром чую, здесь, – ответил я. – Он, похоже, из тех, кто не закрывает глаза на то, чего не понимает.
– А еще он, похоже, из тех, кого вчера ранили. Его никак не могли послать на дежурство сюда.
– И в больницу не могли, – возразил я.
– Тоже верно, – согласилась Мёрфи.
Я чуть перевел дух.
– Что в кино у Пелла? – спросил я.
Мёрфи кивнула и, подойдя к свечам, взяла одну:
– Ничего. Там все наглухо заперто. На главном входе висячий замок, черный ход на запоре. И объявление на двери, что они закрыты до дальнейшего уведомления.
Я хмыкнул:
– Можно было бы ожидать, что Пелл изо всех сил будет стараться держать свое заведение открытым, пока конвент дает львиную долю его прибыли, – даже пока сам он валяется в больнице. Черт, особенно пока он в больнице.