Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Обижаете. Я оставался здесь. — Он пожал плечами. — Вы же сами сказали, что он опасен.
— Опасен. Так как вам это удалось?
Он невозмутимо посмотрел на меня.
— Умею. Хотите знать, на каком стуле он сидит?
— Нет. Хватит и номера, — заверил его я.
Винс снова посмотрел на Мёрфи, нахмурился, перевел взгляд на меня и нахмурился еще пуще.
— Боже правый, — заметил он. — Вид у вас обоих серьезней некуда.
— Угу, — кивнул я. — Я же сказал, мы имеем дело с опасным типом. Он там один?
— Вдвоем. Полагаю, с женщиной.
Мёрфи вдруг улыбнулась.
— А это вы, черт подери, откуда знаете? — не выдержал я.
— От горничной, — предположила она.
Винс одобрительно улыбнулся и кивнул.
— Конечно, шампанское и два бокала на двенадцатый этаж мог заказать и кто-нибудь другой. Но так поздно ночью, да еще всего через две минуты после того, как он вышел из лифта… не думаю, не думаю. — Винс посмотрел на меня. — Я так понимаю, сумма, которую я сунул коридорному, оплачивается как дополнительные расходы.
— Принимается, — кивнул я.
Он пожал плечами:
— Тогда все?
— Угу. Спасибо, Винс.
— Всегда пожалуйста, — хмыкнул он, — пока ваши чеки принимаются к обналичке. — Он кивнул мне, Мёрфи и вышел на улицу.
Едва за ним закрылась дверь, как Мёрфи с улыбкой покосилась на меня:
— Великий Гарри Дрезден. Раздает субподряды на детективную работу.
— От меня ожидают волшебства и всего такого, — объяснил я. — И я не обманываю ожиданий. А вот кого-то вроде Винса Вязальщик вряд ли ожидает.
— Ты просто злишься, потому что тебя подловили, — заявила Мёрфи. — И жаждешь мести.
Я презрительно фыркнул.
— Я предпочитаю думать об этом как о восстановлении равновесия.
— Так оно, конечно, благороднее, — согласилась она. — Но мы ведь не можем просто подняться и вытащить их оттуда для допроса. Каков план?
— Раздобыть еще информации. Собираюсь подслушивать. Узнать, о чем они там болтают.
Мёрфи кивнула и огляделась по сторонам.
— Службе гостиничной безопасности вряд ли понравится, если ты будешь шататься по коридорам. Пойду переговорю с ними.
— Ладно, я буду на двенадцатом.
— Не вламывайся ни к кому в дверь, если у тебя не прикрыты тылы, — посоветовала она.
— Я вообще не собираюсь ни к кому вламываться, — заявил я. — До тех пор, пока не разузнаю достаточно, чтобы вломить по полной.
Я поднялся на двенадцатый этаж, вышел из лифта и достал из кармана плаща пузырек Волшебной Тянучки. Вглядываясь в номера на дверях в поисках двести тридцать третьего, я встряхивал его до тех пор, пока не оказался перед нужной дверью. Тогда я бесцеремонно плеснул на нее из флакона. Комок желеобразной тянучки весело описал в воздухе дугу и размазался по двери.
А потом я повернулся и пошел по коридору обратно, пока не обнаружил дверь, открывавшуюся в крошечную комнатку с морозилкой для льда и парой кофейных автоматов. Там я уселся, очертил вокруг себя смывающимся маркером круг и принялся за работу.
Усилием воли я замкнул круг, невидимой стеной отгородивший меня от остального мира. Не серьезное, капитальное магическое сооружение, конечно, но и такого наспех выстроенного круга более чем хватило на то, чтобы изолировать меня от всех внешних энергий и использовать свою собственную без помех. Я снова взял пузырек тянучки и вытряхнул немного липучего вещества себе на ладонь — как обычно выдавливают крем для бритья. Потом поставил пузырек на пол, вытянул руку с липучкой перед собой, закрыл глаза и сосредоточился.
Все магическое ремесло сводится к установлению связей. Часом раньше я, например, использовал волосы Вязальщика, чтобы установить связь с их обладателем. Я только отслеживал его местонахождение, а мог бы использовать эту связь для самых разных вещей, в том числе весьма неприятных и даже опасных для здоровья. В прошлом мне не раз приходилось видеть подобные штуки; правда, нацелены они были, как правило, на меня.
На этот раз я установил связь между тянучкой у меня на ладони и той, что прилипла к двери номера. Обе порции вышли из одного пузырька, да и в пузырек их разливали из одного большого сосуда. Это означало, что я могу использовать их идентичность для создания достаточно устойчивой связи между ними.
Я сосредоточил все свои мысли на желаемом результате, напряг волю и, прошептав «Finiculus sonitus», высвободил ее. Потом протянул руку и стер часть нарисованного маркером круга. Круг разорвался, и я мгновенно ощутил ладонью левой руки мелкую вибрацию, словно на ней жужжало какое-то насекомое.
Я наклонил голову направо и плюхнул в левое ухо тянучку с ладони.
— А вот не путайтесь с нашим братом, — пробормотал я. — Я профессионал, а не просто так.
Первое, что я услышал — лихорадочную, избыточно бодрую музыку. Вокалист немузыкально визжал что-то, ударные грохотали вовсю, а еще кто-то пилил на электрогитарах, а может, медленно топил в кипящем масле страдающих ларингитом кошек. При этом ни один из музыкантов даже не пытался обращать внимания на то, чем занимаются остальные члены группы.
— Господи, — произнес с сильным британским акцентом голос Вязальщика. — Под такое дерьмо даже вы танцевать не сможете.
В ответ послышался бархатный женский смешок.
— Смысл этой музыки не в мастерстве или качестве исполнения. Она полна голодной страсти. Я бы станцевала под эту музыку так, что у тебя глаза бы на лоб вылезли — от восхищения, мой пупсик.
— Я вам не пупсик, — огрызнулся Вязальщик. — Я вам вообще никто, только разовый исполнитель.
— Не уверена, что стала бы подчеркивать слово «исполнитель», будь я на твоем месте, — заметила Мэдлин. — В этом качестве ты оказался сокрушительно несостоятельным.
— Я с самого начала говорил, что, если покажется кто-нибудь из Белого Совета, я ни за что не ручаюсь, — раздраженно парировал он. — И надо же, как все обернулось! Является этот чертов псих Гарри Дрезден, да еще не один, а с местной полицией в лице этой штучки.
— Меня от этого просто тошнит, — заявила Мэдлин. — Один-единственный человек.
— Один, зато чертов член чертова Белого Совета, — возразил Вязальщик. — Зарубите себе на носу: люди навроде него могут делать все, что я, и еще много другого. А ведь этого опасаются и многие в ихнем чертовом Совете.