Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Небольшая армия нечеловечески сильных зомби, взявшая приступом мою квартиру, не сумела ее разбудить. Возможно, потому, что они проделали это уже после того, как она легла спать, то есть после захода солнца. Пожалуй, полицейские с фэбээровцами произвели больше шума, поскольку, когда Молли зарулила Жучка на стоянку перед домом, я увидел, как миссис Спанкелкриф поднимается от входа в мою полуподвальную квартиру — медленно, тяжело опираясь на палку. Одета она была в подобие голубой ночной рубашки с накинутой поверх шалью — ночи в октябре у нас в Чикаго уже прохладные. Взгляд ее голубых глаз настороженно шарил по сторонам.
— Ну наконец-то, — недовольно проговорила она. — Я вам весь вечер названивала, Гарри.
— Извините, миссис Эс, — вздохнул я. — Меня дома не было.
Не уверен, что она меня хорошо расслышала, но голова у нее работала как надо.
— Разумеется, вас не было, — парировала она. — Что это произошло с вашей новой дверью? Почему она открыта нараспашку? Случись одна из этих дурацких гроз, и вас зальет, а тогда стены заплесневеют быстрее, чем вы «мама» успеете сказать.
Я развел руками и заговорил так громко, как только мог, не срываясь на крик.
— Тут имело место недоразумение с полицией.
— Нет, — возразила она, — у меня с полицией никаких проблем. Пока вы снимаете жилье, за весь ущерб недвижимости отвечаете вы.
Я вздохнул.
— Завтра же все починю, — пообещал я.
— Так я не столько сержусь, сколько удивляюсь, Гарри. Вы ведь, в общем-то, славный молодой человек, Гарри. — Она подслеповато покосилась на Молли, Сьюзен и Мартина. — Ну, как правило. И вы почините все быстро, потому что погода-то плохая.
Я одарил ее полной — как я надеялся — осознания вины улыбкой.
— Я починю дверь, мэм.
— Вот и хорошо, — кивнула она. — Не сомневалась. Я загляну к вам на днях, проверю.
Из темноты возник Мыш; он почти не задыхался после пробежки наперегонки с Жучком. Первым же делом он подошел к миссис Спанкелкриф, сел и протянул ей правую лапу. Роста миссис Спанкелкриф такого маленького, что ей почти не пришлось наклоняться, чтобы обменяться с ним рукопожатием. Она улыбнулась ему и дружески потрепала по загривку.
— По тому, как человек обращается со своей собакой, можно многое сказать о нем самом, — заметила она.
Мыш подошел ко мне, блаженно вздохнул и привалился боком к моему бедру, едва не сбив с ног.
Миссис Спанкелкриф удовлетворенно кивнула и уже повернулась, чтобы идти, но в последний момент застыла, словно припомнив что-то, а потом снова обернулась ко мне, порылась в кармане и достала из него белый конверт.
— Чуть не забыла. Это лежало у вас перед входом, Гарри.
Я с вежливым кивком взял конверт.
— Спасибо, мэм.
— Не за что. — Она поежилась и плотнее закуталась в шаль. — Куда только мир катится… вон, уже двери людям выносят.
Я покосился на Молли — та кивнула и подхватила миссис Спанкелкриф под руку.
— Да благословит тебя Бог, детка, — вздохнула моя домовладелица. — Что-то подустала я, даже с тростью.
Молли повела ее к главному входу в дом. Мыш немедленно спустился к моей двери, внимательно повел носом и, повернувшись ко мне, вильнул хвостом. Значит, никаких сюрпризов внутри меня не ожидало. Я зашел, взмахом руки и заклинанием зажег свечи и камин, после чего вскрыл конверт.
Внутри обнаружился сложенный вчетверо листок бумаги и еще один конверт, поменьше, на котором торопливым почерком Люччо было написано: «ПРОЧТИ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ». Я так и сделал.
Если ты получил это письмо, значит, кто-то лишил меня возможности связаться с тобой. Тебе придется исходить из того, что меня вывели из игры.
Податель этого письма — Страж, которому я доверяю более всего из размещенных в Эдинбурге. Я не знаю пока, каким образом меня нейтрализуют, но ты можешь всецело доверять его рассказу, и суждения его о ситуации тоже представляются мне взвешенными.
Удачи тебе, Гарри.
С минуту я тупо смотрел на письмо, потом медленно, очень медленно развернул второй листок. Этот был исписан печатными буквами, такими аккуратными, что они походили более на типографский шрифт:
Превед, Дрезден.
Люччо прел, чтоб я доставил эту записку вам, если с ней что-то случится. Понятие не имею, что она вам там написала, но сообщу все, что знаю сам.
Боюсь, новости вам не понравятся. В Совете все, похоже, совсем рехнулись.
После того вашего появления на бенефисе у Кристоса, произошло изрядно всякого, поганого. Нескольких молодых Стражей поймали за обсуждением, не зарубить ли им графиню, пока она в Эдинбурге, ради продолжения войны — по их рассуждениям, вампиры не запросили бы мира, если бы могли еще драться. По личному распоряжению Кристоса их арестовали и посадили под замок старшие члены Совета (и среди них ни одного Стража, заметьте). С целью, как было сказано, «Предотвращения Дестабилизации Дипломатического Урегулирования».
О случившемся стало известно Рамиресу. Полагаю, вы и сами можете представить себе, что в реакции этого знойного мачо страсти преобладали над разумом. Он с компанией друзей, из которых только мыслить здраво умел лишь один, вломились в то крыло, где держали взаперти Стражей — разумеется, там их всех и повязали (за исключением, само собой, умника).
Здесь у нас царит полный трындец. Из всего Высшего Совета невозможно найти никого кроме Кристоса, а тот из кожи вон лезет, Спасая Нас от Нас Самих путем подлизывания к графине Арианне. С командованием Корпуса Стражей вообще жопа: Люччо отправилась к Кристосу требовать освобождения своих людей и до сих пор не объявилась обратно; местонахождение сорока процентов нашего командного состава также неизвестно.
Она просила, чтобы я передал вам, Дрезден: ни при каких обстоятельствах не возвращайтесь в Эдинбург до конца этой заварухи. Если с вами, конечно, ничего к этому времени не случится.
Еще она просила передать, что вы Вольны Действовать по Обстоятельствам.
Буду сообщать вам по возможности обстановку, если я сам не Исчезну.
P.S. — А чё, могу выделять заглавными буквами все, что захочу. Язык английский, я англичанин… мой язык, чего хочу, то и делаю, провинциальный неуч.
Я перечитал письмо еще раз, медленнее. Потом сел на приступку у камина и постарался взять себя в руки.
«Стид» — прозвище, которое я присвоил Стражу Чандлеру, служившему в охране эдинбургского центра. Подумать, так он вечно встречался мне в непосредственном окружении Анастасии — то стоящим в одиночку на посту, для которого обыкновенно требовалось с полдюжины его коллег, то заваривавшим чай для друзей и командира.
Тот разговор, когда я присвоил ему эту кличку (за пижонский наряд, шляпу-котелок и зонтик… впрочем, кто их, англичан, знает: может, зонтик у них и в порядке вещей) проходил без свидетелей, так что подпись удостоверяла личность писавшего лучше печати. Да и жаргонные словечки тоже были ему свойственны. К тому же я хорошо знал почерк Анастасии — ну, и в довершение всего от листка исходил легкий, но все же уловимый аромат ее любимых духов.
В общем, с учетом обстоятельств письмо представлялось весьма и весьма достоверным.