Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
Это выглядело убедительнее. Голубой и зеленый глаза Эсмеральды вполне могли заставить Стиви запомнить, что его нанимал мистер Зелибоба, если бы ей того хотелось. Но откуда она знала, где меня найти? Неужели им каким-то образом удалось проследить Саню до церкви так, чтобы этого не заметил Мыш?
И где, черт подери, Сьюзен с Мартином? У них имелось более чем достаточно времени для того, чтобы доехать сюда. Так почему их до сих пор нет?
Кто-то водил меня за нос. И у меня складывалось неприятное ощущение, что если я не начну получать кое-какие ответы на кое-какие вопросы, этот «кто-то» объявится и укусит меня за задницу в самый неподходящий момент.
Ну что ж.
Пожалуй, настало время эти ответы получить.
Вращаясь в моих кругах, поневоле привыкаешь к тому, что паранойя — средство выживания. Она дает пищу для ума в минуты праздности, она же предлагает решение проблем, которые скорее всего никогда даже не возникнут. Случается, правда, что какая-нибудь все-таки вынырнет, и в таком случае ты ощущаешь себя едва ли не триумфатором.
В данном случае я потратил больше двух часов своего отдыха, пытаясь прикинуть, как мне отыскать кого-то в Чикаго, не обладая при этом ни одним из принадлежавших им объектов для настройки. Элементарная поисковая магия полностью зависит от того, имеются ли у вас частицы тех, кого вам надо найти. Обыкновенно для этого используют кровь, волосы или обрезки ногтей. Но, допустим, у вас ничего такого нет, а отыскать человека вы все-таки хотите. Тогда для этой цели сойдет и частица предмета, которым этот человек обладал — ну там, что-нибудь из одежды или хотя бы ярлычок с белья.
Но, допустим, обстоятельства поджимают, кто-то сжег ваш дом вместе с лабораторией, а вам все еще нужно кого-то найти.
Вот тут вам просто необходима хорошая, отчетливая фотография. И помощники. Много помощников. Предпочтительно таких, которые не заламывают запредельную цену.
Меньше чем в двух кварталах от Святой Марии расположена «Пицца-экспресс», и как раз туда мы отправились с Саней. Я сделал заказ.
— Не вижу, чем это может нам помочь, — заметил Саня, когда мы вышли, нагруженные четырьмя коробками пиццы.
— Вы привыкли решать все свои проблемы самым прямым путем, — ответил я. — Высадить дверь, порубить в капусту всех, кто выглядит подозрительно, спасти всех, кто выглядит так, как положено выглядеть тем, кого надо спасать. Так?
— Ну, не всегда так просто, — возразил Саня, не понимая, куда я клоню. — И иногда я пользуюсь автоматом.
— Чего я не могу не одобрять, ибо это прогрессивно, — кивнул я. — Но я о том, что вы делаете свою работу прямо и открыто. Вы хорошо знаете, куда направляетесь, или вам показывают дорогу, а потом вам остается только сделать свое дело.
— Da, — согласился Саня. — Примерно так.
— Моя работа тоже более или менее похожа на это, — сказал я. — За исключением того, что мне никто дорогу не показывает.
— Вам нужно знать, куда идти, — догадался Саня.
— Да.
— И вы хотите спросить это у четырех больших коробок пиццы.
— Да, — подтвердил я.
Некоторое время здоровяк молча хмурился.
— Боюсь, при переводе с английского на человеческий я упустил какой-то юмор, — произнес он наконец.
— Хорошенькая реплика от неверующего рыцаря Креста, обладателя священного Меча, получающего приказы непосредственно от архангела, — заметил я.
— Гавриил вполне может быть каким-нибудь пришельцем, — невозмутимо парировал Саня. — Впрочем, это не меняет цены того, чем я занимаюсь — ни для меня, ни для тех, коих я защищаю.
— Коих, — повторил я, постаравшись по возможности убедительнее воспроизвести русский акцент. — Кое-кто практикуется в разговорном английском.
Сане каким-то образом удалось посмотреть на меня сверху вниз, а это непросто, если вспомнить, что я выше на несколько дюймов.
— Я только хотел сказать, что мне не нужно никаких писаных заповедей для того, чтобы вести себя как положено уважающему себя человеку.
— Да вы, приятель, еще сильнее с катушек съехали, чем я, — хмыкнул я, сворачивая в переулок. — А я разговариваю с пиццей.
Я положил коробки с пиццей на крышки четырех стоявших в ряд мусорных контейнеров и огляделся, нет ли кого поблизости. Время перерыва на ленч не самое подходящее для того, что я собирался сделать, но могло и сработать. Я уже набрал в грудь воздуха, но вспомнил еще кое-что.
— Эй, Саня. Заткните-ка уши пальцами.
Здоровяк-русский удивленно посмотрел на меня.
— Что?
— Уши, — повторил я, подергав себя за мочки. — Пальцами. — Я пошевелил своими.
— Слова я понимаю, я все-таки учил ваш английский. Зачем?
— Затем, что я хочу сказать кое-что пицце и не хочу, чтобы вы это слышали.
Саня возвел к небу скорбный, полный страдания взгляд. Потом вздохнул и сунул пальцы в уши.
Я одобрительно поднял вверх большой палец, отвернулся от него, сложил руки рупором, чтобы никто не мог прочитать у меня по губам, и прошептал имя, потом еще и еще раз.
Мне пришлось повторить его не больше десятка раз, а потом над головой мелькнула тень, и что-то размером с ловчего сокола спикировало с небес и застыло, трепеща прозрачными крылышками в воздухе, в паре футов от меня.
— Bozhe moi! — поперхнулся Саня, и рукоять «Эспераккиуса» вынырнула из ножен прежде, чем он успел договорить.
— Надо же, ирония какая — услышать это от вас, — не удержался я.
— А ну давай! — выкрикнул пронзительный голосок — ни дать, ни взять, актер из шекспировской пьесы, надышавшийся гелия. — Доставай свой меч, мошенник, и посмотрим, кто истечет кровью из тысячи мелких порезов!
Саня стоял, разинув рот, так и не достав до конца меч из ножен.
— Это… — Он дернул головой, словно кто-то щелкнул его по носу. — Это domovoi, da?
Обсуждаемый персонаж имел примерно полтора десятка дюймов роста и напоминал внешностью стройного, спортивного сложения юнца с растущими откуда-то из лопаток стрекозиными крыльями и шевелюрой, похожей на пух одуванчика, только лилового цвета. Одежду его словно позаимствовали у старого доброго игрушечного солдатика: десантный комбинезон темно-оливкового цвета с отпоротыми рукавами и прорезанными отверстиями для крыльев. Он был весь увешан оружием, причем ремни и портупеи в большинстве своем представляли собой нейлоновые ленты от ценников. Один макетный нож висел у него в ножнах на поясе, а еще два — крест-накрест на спине. Я сам подарил ему набор этих ножей на прошлое Рождество, посоветовав хранить половину в доступном, безопасном месте в качестве арсенала на всякий случай.