Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15

Батчер Джим

При виде них у меня затряслись коленки. Я ничего не мог с собой поделать.

В храме на верху пирамиды горел свет.

Запах крови исходил из храма.

И не только запах. По ступеням, что вели на вершину пирамиды, стекала ярко-алая струя. Земля у подножия лестницы была изрыта, словно кто-то прошелся по ней с культиватором. Рабы крови, догадался я. Воображение услужливо нарисовало мне картину обезумевшей толпы тварей, терзающих землю, глотающих пропитанные кровью комки, дерущихся друг с другом за самый сочный… до того момента, когда на сцену вышел ваш покорный слуга и испортил им вечеринку.

Шагая через открытый двор, я внимательно смотрел по сторонам. Трейлер для перевозки скота стоял там, где говорила Сьюзен, и его охраняли внушительного вида типы в хаки и разгрузочных жилетах. Явно частная охранная фирма. Наемники. Этих болванов здесь вообще хватало — несколько сотен их стояли там и тут группами человек по пятьдесят.

Аламайя, не задерживаясь, пересекла двор и уверенным шагом начала подниматься по ступеням. Я шел за ней, мой отряд следовал за мной. Поднимаясь, я ощущал на себе враждебные взгляды со всех сторон. Я игнорировал их, словно они были недостойны моего внимания. В любом случае ляжки Аламайи казались мне куда интереснее.

Мы поднялись на ярус, расположенный непосредственно под храмом, и Аламайя повернулась ко мне:

— Мой господин будет говорить только с одним, чародей Дрезден. Пожалуйста, попроси твоих слуг подождать здесь.

Здесь. Бок о бок с Повелителями Ночи, отставными божествами. Стоит мне допустить всего одну ошибку, стоит чему-то пойти наперекосяк, и все обернется очень и очень паршиво. Люди, добровольно согласившиеся рискнуть всем, чтобы помочь мне, пострадают из-за этого первыми. Какое-то мгновение я подумывал, не пойти ли мне на сделку. Не отослать ли мне их. Встретиться с Красной Коллегией одному. Жизней на моей совести хватало и без этого.

Но потом услышал тихий-тихий звук с верхнего яруса. Детский плач.

Мэгги.

Совсем тихий и невинный звук, никак не похожий на смертный приговор моим друзьям. Однако, возможно, это он и был.

— Ждите здесь, — тихо произнес я. — Не думаю, чтобы в ближайшие минуты две это превратилось в фильм Джона Ву. Мёрф, командуешь до моего возвращения. Саня, охраняйте ее.

Она удивленно выгнула бровь, но кивнула. Саня сместился на пару футов, заняв позицию у нее за спиной, чуть справа.

Я медленно одолел последние ступеньки.

Храм отличался элегантной простотой: пирамида венчалась квадратным в плане зданием с единственным отверстием размером со стандартный дверной проем по центру каждой стороны. Аламайя, потупив взор, вошла первой; едва вступив в помещение, она сделала шаг вбок и, все так же, не поднимая глаз, преклонила колени, словно была недостойна идти дальше.

Я медленно вдохнул и, шагнув мимо нее, остановился перед Красным Королем.

Он оказался типа невысок.

Король стоял, повернувшись ко мне спиной, воздев вверх руки, и бормотал что-то, наверное, на языке древних майя. Роста в нем было пять футов с небольшим, сложения вполне крепкого, но ничего такого особенно впечатляющего я в нем не нашел. Всю одежду его составляла похожая на килт юбка, так что выше пояса и ниже колен он оставался обнаженным. Длинные черные волосы доходили ему до ключиц. В руке он держал окровавленный нож, и нож этот медленно, но верно опускался.

Только теперь я заметил лежавшую на алтаре женщину, связанную по рукам и ногам. Широко открытые глаза ее, полные безнадежного ужаса, не отрывались от черного ножа, словно она не могла отвести их в сторону.

Руки мои сами собой сжались в кулаки. Я здесь не для того, чтобы драться, напомнил я себе. Не для того, чтобы драться.

Но и не для того, чтобы просто стоять и равнодушно смотреть на такое. Когда речь идет о спасении женщин, у меня вообще неважно со здравым смыслом. Мёрфи говорит, я превращаюсь в неандертальца.

Может, она и права, но я не стал хвататься за костяную палицу и набрасываться на этого типа. Я всего лишь прокашлялся — как можно более вызывающе.

— Эй, — сказал я.

Нож застыл.

Потом Красный Король опустил его и повернулся ко мне. Что сразу недвусмысленно напомнило мне о том, что ядерные боеголовки совсем невелики по размерам. Он не сделал абсолютно ни одно угрожающего жеста. Он даже не испепелял меня взглядом.

Он обходился и без этого.

Ничего подобного давлению его взгляда я до сих пор не испытывал. Совершенно пустая чернота действовала не слабее физического удара; я испытывал острое желание отшатнуться, чтобы этот бездонный вакуум не засосал меня в свою воронку. Я как-то сразу вспомнил, что я один, что со мной нет моих инструментов, что я вляпался в историю, которая мне явно не по зубам, и что, в конце концов, на мне совершенно дурацкий наряд.

И все это только из-за его физического присутствия. Силе этого давления было тесно в его маленьком теле, да и в стенах этого храма — только дурак не ощутил бы своей ничтожности перед этим. Вся моя решительность поколебалась, я стиснул зубы и отвернулся.

Красный Король усмехнулся и произнес что-то. Аламайя ответила на том же языке, потом встала и опустилась на колени у его ног лицом ко мне.

Рабыня на алтаре не шевелилась, тихо всхлипывая.

Из-за алтаря до меня донесся другой, более тихий плач. Черт, а ведь сам я так близко ни за что не пробился бы. На мгновение я сосредоточился на голосе моей дочери — и вдруг перестал ощущать себя мелким и ничтожным. Только рассерженным.

Красный Король заговорил.

Аламайя выслушала его и кивнула.

— Ты не говоришь на языке древних, чародей, поэтому мой господин использует свою рабыню, дабы мы понимали друг друга.

— Радикальное решение, — заметил я. — Извращенное, но крутое.

Секунду Аламайя смотрела на меня. Потом сказала что-то Красному Королю — судя по всему пожаловалась на то, что я сознательно использую идиомы, которые она не может перевести.

Он сощурился.

Я повторил его мимику. Не знаю, понял ли он, но это однозначно ему не понравилось.