Архивы Дрездена. Сборник. Книги 1-15
Шрифт:
— Это не могли быть сатиры, — пробормотал я вслух, пытаясь не сбиться с мысли. Нос распух и болел как черт-те что… ну, и шея тоже давала о себе знать. Боль такого рода чертовски утомляет, даже если вы чародей, осваивавший основы оборонительной магии под градом бейсбольных мячей. — У сатиров человеческие лица. А у этих тварей — козлиные. Или бараньи.
— Козлы-оборотни? — предположил Боб, не отрываясь от чтения. Боб — дух разума, так что умеет заниматься одновременно несколькими делами лучше, чем, скажем, ну, да почти кто угодно другой. — Или, возможно, козлоиды.
Я оторвался от чтения и подозрительно покосился на Боба.
— Что-то мне не верится, чтобы я раньше слышал это слово.
— Какое? — невинно удивился Боб. — «Козлоиды»?
— Козлоиды. Я глубоко убежден, что моя жизнь была бы полна и интересна и без этого слова или порождаемых им ассоциаций.
— Небо свидетель, — фыркнул Боб. — И легкий же у тебя характер, Гарри.
— Козлоиды, — буркнул я и продолжил поиски. Перелистав пятую книгу, я сходил к корзине за новой партией. Боб оживленно комментировал свою книгу, встречая одобрительными воплями каждую новую постельную сцену и пролистывая все остальное, словно проматывал порнофильм.
Будь я любознательнее, это наверняка сказало бы мне много ценного о характере Боба. В конце концов, Боб — духовное создание, созданное единственно энергией мысли. Персонажи книги, которую он читал, если подумать, в некотором роде мало отличались от него: визуального образа они не имели, равно как и физических тел. Собственно, помимо графических знаков на бумаге, они существовали лишь в голове у читателя, визуализируясь в ней в меру таланта автора и читательского воображения.
Может, читая свои книжки, представляя описываемые в них события, Боб ощущал в этих бестелесных персонажах… Родственные души, что ли? Своих братьев? Или детей? И вообще, может ли существо вроде Боба испытывать какую-то потребность в семье? А почему бы и нет? Это могло бы объяснить его неизменное восхищение тем, как придуманные персонажи живут на страницах почти материальной, плотской жизнью.
Но, конечно же, эти придуманные персонажи могли выполнять для него ту же функцию, что для некоторых мужчин надувные женщины. Короче, знать это точно мне все-таки не хотелось.
Хорошо все-таки, что я не слишком любознателен.
Нападавших на нас тварей я нашел в середине восьмой книги — описание и рисунки.
— Черт меня побери, — пробормотал я, выпрямляясь.
— Что, нашел? — поинтересовался Боб.
— Угу, — сказал я и поднял книгу так, чтобы он мог видеть рисунок. Тот, по крайней мере, больше соответствовал оригиналу, чем большая часть полицейских фотороботов. — Если верить книге, я подвергся нападению бебек.
Книжка, которую читал Боб, сама собой закрылась. Боб издал странный, захлебывающийся звук.
— Э… Мне не послышалось, ты сказал «бебеки»?
Я нахмурился, и он захихикал, лязгая челюстью о деревянную полку.
— Бебеки? — повторил он еще раз, давясь от смеха. — И мемеки?
— А что? — оскорбленно спросил я.
— Ну, это прямо как в детском стишке, разве не так? — Боб затрясся от хохота. — Можно сказать, тебя только что напугали карандашной надписью. Герои детского стишка.
— Что-то я не понял, кто и когда меня пугал, — буркнул я.
Боб едва не задыхался от хохота; с учетом того, что легких у него нет по определению, это впечатляло.
— Это все потому, что ты себя не видишь, — с трудом выдавил из себя он. — Нос у тебя распух, и под обоими глазами по фингалу. Больше всего ты похож сейчас на енота. Напуганного к тому же.
— Ты не видел этих гадов в деле, — возразил я. — Сильные и хитрые как черт-те кто. И их было четверо.
— Тебя послушать, так это прямо Четверо Всадников, — хмыкнул Боб. — Только с собственными копытами!
Я нахмурился еще сильнее.
— Ладно, ладно, — сказал я. — Рад, что мне удалось тебя развлечь.
— Ох, не могу! — не унимался Боб. — Ох, спасите-помогите! Это четверо барашков! С карандашиками!
Я испепелил его взглядом.
— Ты не понял главного, Боб.
— Нет, этого просто не может быть, — хихикнул он. — Готов поспорить, все Зимние просто животики надрывают.
— Готов поспорить, что нет, — возразил я. — Я как раз об этом. Бебеки работают на Летних. Они входят в воинство Королевы Титании.
Боб разом перестал смеяться.
— Ох.
Я кивнул.
— После той истории в Арктис-Торе я бы мог понять, если бы на меня охотился кто-нибудь из Зимних. Вот уж от Летних я ничего такого не ожидал.
— Ну, — напомнил мне Боб, — разве не ты, можно сказать, почти что своими руками убил дочь Титании? Тысяча колото-резаных ран…
Я хмыкнул и кивнул.
— Угу. Но почему сейчас? Она могла послать убийц еще пару лет назад.
— Это тебе фэйре, не кто-нибудь, — сказал Боб. — Логика не входит в число их сильных сторон.
— Жизнь могла бы быть и проще, — вздохнул я и задумчиво побарабанил пальцами по книге. — Нет, тут еще что-то, нутром чую.
— Как высоко они находятся в иерархии Летних? — спросил Боб.
— Ну, не на самом последнем месте, — ответил я. — У них репутация убийц троллей. Наверное отсюда и детский стишок. Только в стишке бебека забодал медведя.
— Убийцы троллей… — задумчиво пробормотал Боб. — Троллей… Вроде тех, из личной охраны Королевы Мэб, которые валялись тогда, растерзанные, по всему Арктис-Тору?
— Именно так, — подтвердил я. — Но то, что я сделал тогда, взбеленило Зимних, не Летних.
— Меня всегда восхищали твои способности по части взбеленить кого угодно.
Я мотнул головой.
— Нет. Должно быть, я сделал там что-то такое, что задело и Летних, — я нахмурился. — Или помогло Зимним. Скажи, Боб, известно ли тебе…
Зазвонил телефон. После того, как Молли едва не сломала шею, упав в спешке со стремянки, я провел провод в лабораторию и подключил к нему второй аппарат. Старые ходики на полке утверждали, что времени уже далеко заполночь. Так поздно мне не звонят, если только не случилось какой-нибудь настоящей пакости.