Аригато
Шрифт:
– Каким образом?
– Мы их застрелили.
– Вы убили их?
– Мы были вынуждены убить их.
Капитан молча, стиснув зубы, спустил вельбот на воду, по канату спустился в него сам и запустил двигатель. Его переполняла ненависть к Бонне и Мак-Генри, которые убивают людей из-за денег. Он думал об убийстве двадцати двух человек из их команды и троих судовых офицеров. Но он не думал о других смертях: старого испанского джентльмена, маленького мальчика, лоцмана, толстой леди, одного ворчливого мужа, поджигателя и сорока семи пациентов больницы Святого Юстиниана, дежурного по станции и специалиста по электронике, кокаиниста Анри Фуше – все они умерли в дополнение к тем двадцати шести, потому что капитану Хантингтону были срочно нужны деньги. Но он так не думал. Капитан знал лишь то, что сделали Бонне и Мак-Генри. Как рассчитаться с ними за совершенные преступления? Он решил, что по возвращении с «Така-Мару» разделит с ними деньги, потом объявит им, что не намерен терпеть то, что они сделали, и застрелит их.
Вельбот скользил по спокойной воде к «Така-Мару». Бонне и Мак-Генри с палубы следили за ним, сами будучи под наблюдением Шютта, стоящего за рычагами подъемного крана. Вельбот причалил к борту сухогруза, и два японских моряка помогли капитану взобраться на трап.
Экипажи японских лихтеров уже трудились на грузовой палубе «Бергквист Лауры», они работали в соответствии с планами, рассчитанными на компьютерах Шютта. Ленты транспортеров перемещали сотни ящиков вина к элеваторам, которые опускали их на борт лихтеров.
Первый лихтер отвалил и направился к сухогрузу «Така-Мару», нагруженный двумя тысячами ящиков вина.
Капитан Хантингтон и капитан второго ранга Фудзикава встретились за широким полированным столом в капитанской каюте.
– Как я рад видеть вас! – воскликнул Фудзикава.
– Я тоже счастлив вас видеть, – ответил капитан.
– А сейчас мы должны закончить с этими приземленными, суетными делами, чтобы скорее вернуться к нашим макетам театра военных действий. У меня теперь есть тоже такой. Именно там истинное место для наших утонченных, возвышенных душ.
– Кроме того, – сказал капитан, – я счастлив сообщить, что вина, которые мы смогли получить, даже более высокого качества, чем я рассчитывал. – Он вынул из кармана список вин и протянул его японцу. – Здесь наименования и возраст вин, которые сейчас отгружаются.
Фудзикава с большим интересом изучил список.
– Замечательно, – сказал он, – просто замечательно. Я особенно восхищен вином «Папа Климент» 1961 года. Оно, возможно, не так знаменито, как некоторые другие из этого списка, но если ему дать дозреть еще лет десять…
– Вы на правильном пути, – сказал капитан, – но на вашем месте я бы обратил внимание на «Лафит» 1929 года.
– Хорошо, – сказал японец, – тогда, пока идет разгрузка, приступим к расчетам.
Фудзикава поставил на столик рядом с ним большой чемодан, открыл его и начал вынимать пачки банкнот различной национальной принадлежности. Сначала он пересчитал швейцарские пятисотфранковые банкноты в первой пачке и сделал пометку в блокноте, лежащем перед ним, затем передал пачку Хантингтону. Капитан пересчитал банкноты и тоже сделал пометку в своем блокноте. Они продолжали сосредоточенно пересчитывать деньги.
Гэс Шютт окликнул стоящих на палубе Бонне и Мак-Генри:
– Джентльмены!
Они обернулись к нему.
– Мой план не заканчивается отгрузкой вина, – сказал он.
Подойдя ближе, он понизил голос, словно их мог кто-то подслушать.
– Мы должны прийти к соглашению.
– Насчет чего? – спросил Бонне.
– Насчет того, что мы, я и вы, заслуживаем большей доли, чем нам обещана.
– Как мы может ее получить?
– Мы убьем капитана Хантингтона, когда он вернется с деньгами и разделим их между собой, – спокойно сказал Шютт.
Мак-Генри ответил тихим голосом:
– Мы не нуждаемся в вашей помощи.
– Именно так я и думал, – сказал Шютт и нажал кнопку, приводящую кран в движение. Тяжелый портальный кран тронулся с места и, набирая скорость, покатился по рельсам в сторону Бонне и Мак-Генри, которые стояли к нему спиной и не видели приближающейся опасности. Бонне вытащил пистолет и сделал шаг в сторону Шютта.
– Что вы делаете? – крикнул он. Этот шаг продлил ему жизнь, но ненадолго. Пятисоттонный кран промчался мимо него, настигнув Мак-Генри, который не успел даже вскрикнуть. То, что осталось от негра-дезертира и убийцы, отлетело в сторону и шлепнулось на палубу. Бонне обернулся на звук. Он тупо уставился на то место, где только что стоял Мак-Генри. И в это время девятимиллиметровая пуля, выпущенная из «Люгера», вошла ему в затылок.
Шютт брезгливо посмотрел на палубу, потом повернулся и поднялся на мостик.
Капитан с недоумением посмотрел на лежащую перед ним гору банкнот.
– По-моему, здесь не хватает до миллиона двух тысяч франков, – сказал он.
– Правильно, – спокойно ответил Фудзикава.
– Но почему? Мы же договорились о миллионе фунтов стерлингов.
Фудзикава удивился.
– Но, будучи виноторговцем, вы должны знать о том, что оптовому покупателю полагается скидка. У нас были большие транспортные расходы.
– Ни о чем подобном мы не договаривались. Речь шла о миллионе фунтов ровно.
– Сумма в один миллион – только романтический образ, – сказал японец. – Это ведь только фраза, не так ли?
– Вино стоит на самом деле два миллиона, а в Японии даже два с половиной миллиона. Это еще более романтический образ.
– Это очень печально.
– Да, это очень печально, – согласился капитан.
– Я очень огорчен, что мы вынуждены вести об этом разговор.
– Несомненно. Тем не менее…
– Дело не только в деньгах. В моей стране свято чтут традиции.
– Сохранение лица?
– Это очень деликатный вопрос. Мои коллеги придают этому очень большое значение.
– У меня тоже есть коллеги. И я не могу объяснить вам, насколько важны для них эти две тысячи фунтов.
– Я понимаю вас, – японец замолчал на некоторое время, – если вы не возражаете, я могу предложить только один достойный способ решить этот спор, дав каждому из нас равные шансы. Это поможет нам оправдаться перед нашими коллегами.