Арихальк

Если выйти в море и все время держать курс прямо на Землю Бородатого Змея – так в те давние времена называлась Страна Камнеедов… Да, теперь уже мало кто помнит о Змее! А тогда мореходы весьма опасались его. Оно и понятно: Змей каждое лето глотал корабли, а в осенние штормы, в бескормицу, порой выползал и на берег, и вот тогда… Но тем не менее, если не думать о Змее, а все время держать курс в открытое море, то уже на следующий вечер справа по борту вспыхнет огонь. Это маяк; теперь его нет, а тогда он светил далеко, очень ярко, в любой, самый густой туман, был виден просто превосходно, и, говорят, его боялся даже сам Бородатый

Змей. Боялись и люди. Но те, которые не боялись, приказывали сечь гребцов; гребцы налегали на весла, и вскоре из-за горизонта показывался берег. Остров. Город.

Берег был крут и скалист, а сам остров весьма невелик – всего в три на четыре крика с небольшим и кругл как монета. Но город… Город был великолепен, вы такого теперь нигде не увидите, пусть даже вам посчастливится достигнуть страны Длинноухих. Вот давайте закроем глаза и представим себе просторные и чистые улицы и сложенные из белого камня дома, величественные дворцы и ухоженные сады, достойных горожан и скромных рабов, представим… Но я, честно признаться, не был в том городе, а только слышал о нем, так что поверьте мне на слово, и я продолжу свой рассказ.

Итак, посреди того великолепного города возвышался еще более великолепный дворец, а в его самой великолепной зале на неслыханно драгоценном троне восседал усталый человек. Полуприкрыв усталые глаза, он размышлял о том, насколько же мудро устроен их мир. И в самом деле: Бескрайний Океан со всех сторон омывает недвижную твердь, недвижная твердь обнимает Срединное море, а то в свой черед покорно плещется у берегов богатейшего города-острова, где мостовые устланы кисейным мрамором, на каждом перекрестке бьет фонтан с живительным хмельным питьем, и даже пыль в последних подворотнях этого чудесного города и та мягка как пух, благоуханна и пленительна на вкус… Но горожане всего этого не замечают, ибо они давно уже привыкли и не к таким чудесам арихалька.

Ну вот, так я и думал: теперь придется объяснять, что же такое арихальк. Арихальк – это всё. Красавицы натирают арихальком щеки, воины посыпают арихальком раны, нерадивым детям дают настой арихалька, нет ничего вкуснее и хмельнее, нежели сыры из арихалька, а корабли, обшитые листами арихалька, непотопляемы, из арихалька можно выткать кружева и отчеканить полновесные монеты. И, главное, нигде – ни в Бескрайнем море, ни на недвижимой тверди, ни в Срединном море – нигде кроме этого дивного острова арихальк не встречается. Да и на самом-то острове арихальк залегает глубоко под землей, и поэтому чтобы добраться до него, необходимо рыть едва ли не бездонные колодцы – рудники.

Работа на рудниках, как известно, весьма утомительна, и поэтому флот Арихалька – так звался тот чудесный остров – флот Арихалька время от времени выходил на поиски новых рабов. Иногда эти поиски были краткими и успешными, но порой случалось и такое, что слухи обгоняли корабли, и тогда берега становились пустынными на много дней пути вперед и уводили флот в такие пугающе дальние дали, что появлялась прямая опасность падения с земного диска. Однако не было еще такого похода, чтобы корабли Арихалька вернулись ни с чем, и поэтому работы на арихальковых рудниках никогда не прекращались. Трижды два и один главный счет отборных и покорных рабов все глубже и глубже уходил под землю. А город богател.

Нетрудно догадаться, что соседи и не помышляли нападать на счастливый и величественный город – ведь его армия и флот были непобедимы. Да и сам арихальк приносил достаток и блаженство лишь урожденным островитянам, а для всех прочих, варваров и чужеземцев, он был не более чем бесполезным песком или илом.

Как я уже говорил, арихальк произрастал в земле, на большой глубине. Был он прозрачен как хрусталь и податлив как воск.

Но если по нему ударить, арихальк тотчас же темнел и становился крепок и тверд. При нагревании он тучнел и оказывался съедобен, а при вымачивании в проточной воде расслаивался на волокна и вязался узлом.

Тут к месту будет вспомнить и легенду о первом арихальке. А было это так. Во времена предположительно Второй Династии один островитянин, простой хлебороб, вдруг заметил, что на его поле появился какой-то диковинный камень – прозрачный и теплый. Кроме того, этот камень заметно, с каждым днем становился все выше и шире, начал мешать посевам. Тогда островитянин выкорчевал его… Да-да, именно выкорчевал, потому что от камня тянулись тонкие прозрачные корни… Выкорчевал и принес домой. Там он безо всякого труда отколол от камня половину – и увидел, что в руках у него кусок бронзы. Пока островитянин думал, что бы это значило, его жена подобрала благоухающие осколки и сварила из них густую и сытную похлебку. Тогда оставшийся камень засолили впрок, а сам островитянин вернулся в поле и принялся рыть глубокую яму…

Вот так, говорят, и начались арихальковые рудники. Хотя это, скорее, неправда. Но зато несомненная правда заключалась в том, что прозрачный теплый арихальк рос все-таки не так быстро, как того требовали нужды многочисленных жителей острова, и поэтому рудники по его добыче с каждым годом становились все глубже и глубже. Да и как иначе? Питье из арихалька, еда из арихалька. Одежда, подковы, манускрипты, погремушки, катапульты, кнуты…

Усталый человек поднялся с трона и подошел к окну. Везде, куда ни глянь, то есть до самого моря, а кое-где уже и по морю раскинулся великий город Арихальк, построенный из арихалька. Время было вечернее, и горожане отдыхали от умеренных трудов, а у входа в гавань вспыхнул арихальковым светом маяк. Горел он для того, чтобы отпугивать Бородатого Змея и одновременно с тем заманивать доверчивых варваров – арихальковые рудники, как я уже говорил, в те годы непрестанно расширялись.

А если они – рудники – вдруг иссякнут?

Усталый человек отвернулся от окна и посмотрел на еще крепкого и жилистого старика, одетого в темно-серый хитон из грубо-тканого арихалька. Старик сидел на массивной скамье у стены и болезненно щурил свои маленькие черные глаза. Он, как и всякий колдун, чурался солнечного света, зато, как говорят, отменно видел в темноте. Их сотни, этих непонятных, добровольно ушедших под землю упрямцев. Но, как говорится, каждый волен в выборе своей судьбы. Тем более, что колдуны необходимы острову.

Как я уже упоминал, работа на арихальковых рудниках была весьма трудна и изнурительна. Рабов, и тех ежевечерне поднимали наверх, чтобы они могли увидеть небо и хоть немного отдохнуть, лежа вповалку на траве. А колдунам даже этого не было нужно – они порой целыми годами не выходили из подземных штолен. Что их там держало, колдуны не могли объяснить. Быть может, колдовство – это болезнь? Возможно, но тогда эта болезнь весьма полезная – ведь колуны стерегли арихальк. Да-да, не удивляйтесь; арихальк уже не раз пытался скрыться, уйти от людей. Происходило это так: ночами, лишь только рудники пустели и в них становилось тихо, как арихальк сразу начинал беспокойно трещать, пласты его коробились, вздымались – и штольни рушились, колодцы заваливались и, тем самым, доступ к арихальковым пластам надежно преграждался. Но если и после окончания работ кто-то оставался в руднике, если всю ночь волшебный камень слышал рядом чье-то дыхание и ощущал, что рядом с ним, живым, есть еще одно живое существо, то он не уходил. Арихальк не желал быть убийцей – по крайней мере, так это объясняли колдуны, – а лишь стонал, что было к непогоде, или шептал далеким непонятным голосом.