Аристократ из другого мира 3
Шрифт:
– В почете! Ещё в каком почете! И я даже послал одного человека упасть ему на хвост. Вот я был наивный… После того, как хинин весьма искусно избавился от хвоста, я решил больше не рисковать – слишком уж профессионально это было сделано. Хинин вычислил идущего за ним, поводил по городу, словно издеваясь, а потом завернул за угол и просто исчез. Растворился. После такого я решил наблюдать только сверху.
– Издеваясь? Что там было такого издевательского?
– Я проверил потом маршрут хинина по навигатору. Стыдно признаться, но этот стервец провел шпика так, что получилась
– Понятно, – кивнула Юмако. – Мы таким тоже баловались в своё время.
– Да уж, старая шутка. Правда, тогда чертили по картам, а не по навигатору. Так что будет интересно узнать – откуда этот стервец узнал про старую шутку агентов?
– Ладно, я уже поняла, что он не так прост. Однако, пока что он наработал только на белого агента.
Хидео улыбнулся. Что же, первая часть доводов принята. Треть сомнения в умственных способностях ректора отметена. Осталось ещё две части.
– А вот как раз про другое… Хинин Такаги сумел вывести из игры шестерых мастеров. Он провел невероятную работу по привлечению на свою сторону курсантов. И сделал это так филигранно, что остальные четверо, которые как раз и были тактической группой, собранной против него, даже не чухнулись.
– Да уж, всего лишь два раза на моей памяти уходили с арены бойцы. А видела их я не мало…
– Вот как раз такая работа по привлечению, проработка и перевербовка не может оставаться без внимания. А уж как он унизил четырех аристократов в конце… Это просто сказка. Сначала вымотал их, прикрываясь постоянно от возможных атак одним из них. И вот эти переломы пальцев, чтобы вывести окончательно… Красивый бой. Техничный и с неожиданной концовкой. Мне даже показалось на миг, что он просчитал всё в тот момент, когда заключил договор с Камавурой.
– Кстати, где Камавура? Что-то давно не было вестей от этого преподавателя.
Хидео покачал головой:
– И вряд ли какие вести будут – в Токийском заливе сегодня выловили тело преподавателя боевых искусств. Ты знала, что на самом деле Камавура Тэкеши рыжий? Он был поражен ударом Костяных Кинжалов. А до этого… До этого он испытал невыносимые муки – его губы были искусаны в кровь, а на ладонях остались следы впившихся ногтей. Сдается мне, что он решил завершить начатое своими учениками, но у него не получилось справиться с хинином. Тот оказался сильнее. Даже после изматывающего боя. Но это мы вряд ли узнаем, только если вызывать Такаги на допрос с пристрастием. Однако, что-то мне подсказывает, что если он так легко справился с хвостом, то и допрос не даст ощутимых результатов. Он просто будет отказываться от всего и стоять на своём до конца.
Юмако поджала губы. Она вздохнула, покачала головой. Надо же какие подробности всплывают. А сначала Такаги показался ей обыкновенным выскочкой. Тем парнишкой из нищего квартала, которого богатый покровитель пропихнул в военную академию. Причем было неизвестно – за какие заслуги. Вряд ли род Окамото решил просто так, с бухты-барахты, взять шефство над бедным мальчишкой.
Ещё одна тайна. Что-то слишком много тайн собралось вокруг этого белобрысого хинина.
– Хорошо, хинин достоин быть черным агентом. Но призраком? С чего бы такая честь?
– А вот как раз с этим ещё проще. Ты спросила – не будет ли проблем с татуировкой хинина? Так вот, никаких проблем не возникнет.
– И почему же? – вкрадчиво поинтересовалась Юмако.
– Расскажу тебе одну старую историю… – загадочным голосом произнес Хидео. – Случилась она давным-давно с одним наемным убийцей, который убил много людей. Так много, что его сердце обратилось в камень. И не знал он ни жалости, ни страха, ни любви. Хотя нет, он любил деньги, ради них был готов убить даже собственную мать…
– Давай-давай, я люблю сказки, – улыбнулась Юмако.
– Тогда слушай и не перебивай. В глухой провинции Отака как-то раз прошел слух, что там появляется ведьма-оборотень. На самой вершине холма Фидзеро и у его подножья стояли два чайных домика, очень похожих друг на друга.
Каждый путник, перед тем как попасть в центр Отаки, непременно заходил в чайный домик на вершине холма. Попивая горячий чай, радостный и веселый, он поглядывал вниз на город. А покидая Отаку, путник непременно заходил в домик у подножья холма и за чашкой чая мысленно прощался с городом.
И всему этому благолепию пришел конец, когда пошли слухи про ведьму-оборотня. Люди стали обходить стороной эти домики. Перестали заходить туда, а если и заходили, то тут же убегали прочь. Поговаривали, что некоторые даже поседели от ужаса. А чье-то сердце и вовсе не выдерживало встречи с ведьмой.
Тогда и решили послать туда наемника-убийцу, который не знал страха и не отступал ни перед каким-либо сложным заданием.
На вершине холма убийца остановился и вздохнул с облегчением, увидев внизу крыши городка. «Дай немного отдохну», – подумал он и зашел в чайный домик.
Видит наемник: стоит спиной к нему в глубине дома какая-то женщина и трудится над чем-то. Спросил путник у нее, поправляя завязки на своих дорожных сандалиях:
– Хозяйка, дай мне чего-нибудь горячего.
– Сейчас, сейчас, – отозвалась женщина, не оборачиваясь.
Захотелось наемнику с ней разговориться. Захотелось вызнать информацию про слухи и про ведьму.
– Слышал я, что в прежнее время здесь ведьма-оборотень водилась. Ну, а теперь появляется она здесь?
– Появляется, частенько ее видят!
– Хо! Скажите! Ну, а какова она видом? – спросил наемник, поглядывая на хозяйку.
– Ведьма-то? Какова она видом? А вот такая!
И с этими словами круто повернулась к гостю. Взглянул он на нее и, завопив от ужаса, бросился вон из чайного домика, позабыв о своем дорожном мешке. У женщины вместо лица был, что называется, ноппэрапон – гладкий шар без единой отметины. Не было на нем ни глаз, ни бровей, ни рта, ни носа.
Помчался наемник вниз по холму. Добежал до подножья и влетел почти без памяти в другой чайный домик. Тогда он впервые понял, что такое страх. И от этого знания ему стало не по себе. Задыхаясь, ухватился он за столб посреди домика, опомнился немного и кое-как добрел до скамейки. Смотрит: в чайном домике тоже стоит спиной к входу какая-то женщина и трудится над чем-то.