Аристократ из другого мира 3
Шрифт:
Расклад был не в пользу хинина и глупо было бы предполагать, что интрига была запущена не против него. Что самое интересное – хинин знал про эту ловушку!
Точно знал – вон как бросился спасать симпатичную девчонку-противницу от смертельного удара. А вот то, что об этом не знал Митсэру, начинало его раздражать. Привыкший держать все под контролем, дзёнин деревни скрытой в бамбуке не любил когда что-то шло не так.
Ловушка могла быть поставлена только тем человеком, который имел доступ в академию, так как иной вряд ли смог бы изменить иероглифы. Вряд ли такое сделал
Причём сделать это мог один из четырёх. Один из тех, кого хинин оскорбил лично. Почему так? Потому что Митсэру наблюдал за тем, как остальные шестеро постепенно попадали под влияние хинина. Полная перевербовка была сделана так идеально, что Митсэру даже восхитился умением Такаги превращать врага в друга. Причём в верного друга – ни один из шестерых не предал его.
Да, Митсэру мог бы сообщить дзёнину деревни пылающих лучей о грядущей опасности, но вовремя заметил, что тот приготовил на случай поражения другой план. Правда, этот план с игрой на гордости бывшего босодзоку тоже провалился...
Слишком уж импульсивен был дзёнин деревни пылающих лучей. Слишком самоуверен... Это его и сгубило.
Но как бы ни был самоуверен Мацуо, он бы ни за что не стал упускать шанса получить боевой дух Такаги. А случайная смерть на арене категорически перечеркивала эту возможность.
Кто же? Кто исправил иероглифы? Ведь есть же этому какое-то объяснение...
– Шизуки, ты ничего не хочешь мне сказать? – негромко спросил Митсэру.
– Я восхищаюсь вашей мудростью, Кабунага-сан, – после небольшой паузы произнесла женщина, методично убирающая пещеру. – Мудростью и прозорливостью...
– Оставь глупую лесть чужим ушам, – поморщился Кабунага. – Скажи, что тебе известно про возможность смерти на арене? Кто это подстроил?
– Я не знаю, господин Кабунага, – тут же откликнулась Шизуки.
– Неужели в поместье господина Абэ про это ничего неизвестно?
– В доме этого похотливого старика? – Шизуки даже передернуло. – Мне даже мысли о нем противны...
– Я не спрашиваю твоего мнения о нем, Исикава, – процедил Митсэру. – Согревать его постель – часть твоей работы. Мне нужна информация, касающаяся хинина. Что про него говорят в поместье Абэ?
Женщина стрельнула глазами в сторону сидящего Митсэру, а потом покорно опустила взгляд.
– Его ненавидят, но ничего не предпринимают. Похоже, что господин Абэ и его друзья смирились с потерей сыновей.
– И что же? Они просто собираются и ругают хинина?
– Не всегда. Чаще всего о нем стараются не говорить. У них идёт обсуждение новых деловых партнерств, заключение сделок и различные виды уклонения от лишних налогов и выплат. Настолько жадные, что за иену готовы удавиться...
– Потому они и богатые, что знают истинную цену денег, – заметил Митсэру.
– А вы знаете, господин? – робко поинтересовалась Шизуки.
– Конечно знаю. Истинная цена измеряется не в количестве товара, который можно купить
– Я ничего не поняла, господин Кабунага, – призналась Шизуки.
– Потому-то ты и нищая, Исикава-сан, – поджал губы Митсэру. – Ладно, кто у нас следующий на очереди?
– Сейчас-сейчас, – спохватилась Шизуки, после чего достала с верхней полки шкафа заветную шкатулку.
Митсэру включил камеру, чтобы зафиксировать происходящее для ожидающих своего шанса дзёнинов четырёх деревень.
Из шелкового нутро шкатулки показались заветные полоски ткани с написанными на них именами. Среди них не было алой полоски, так как обладатель этой ткани проиграл свою очередь в Большой Игре. Впрочем, как и свою жизнь. Пятисотлетнее существование дзёнина деревни пылающих лучей прервал хинин.
Жертва победила охотника.
Митсэру в это время сотворил мудры силы, энергии и величины, после чего выставил руки в последней мудре по направлению к затухшему очагу. Среди сложенных камней тут же взвился бордово-красный огонь.
Коричневая, белая, серая и голубая полоски ткани закружились в хороводе, который всё больше и больше сближался. Как только хоровод полосок сблизился настолько, что сложился в разноцветный комок, рука Митсэру указала на огонь.
Комок ткани метнулся в очаг, вспыхнули искры, на стенах заплясали зловещие тени. Спустя пару ударов сердца из огня вылетело имя, состоящее из языков пламени.
***
– А я тебе говорю, что надо сделать ещё сотню приседаний! – настойчиво шлепал меня по макушке сэнсэй Норобу.
– Да я помру! – я пытался воззвать к остаткам жалости, которые безусловно где-то хранились внутри сухонького тела.
Само сухонькое тело горделиво восседало на моей шее и иногда било острыми пятками по моему же животу.
Мы находились внутри спортивного зала, где занимался десяток мототаксистов. Ребята с сочувствием посматривали в нашу сторону. Им было чему сочувствовать – с меня уже градом тёк пот, а конца изматывающей тренировки не предвиделось.
Сэнсэй гонял меня как Сидорову козу, с извращенским рвением выполняя указание Казимото. Сам плюшевый медвежонок, внутри которого обитал дух бывшего преподавателя боевых искусств Казимото, решил сегодня не участвовать в экзекуции. Он предпочёл этому зрелищу просмотр китайской дорамы о красивой любви.
Что такое "дорама"? По нашему сериал-драма, где герои в конце либо героически погибают, либо продолжают жить с чувством, что им надо героически погибнуть. Корейцы называют свои сериалы просто "драмы", но из-за специфики произношения у них выходит сказать "дОрамы". С таким названием корейские сериалы и вышли захватывать мир. А под их марку попали и остальные сериалы Востока.