Аристократ на отдыхе. Том 3

Рудин Алекс

– Запей водичкой, – посоветовал я. – И переходи к делу.

Я даже поднялся с кресла и нашел на столике в углу графин и стаканы. Налил воды в высокий хрустальный стакан с тонкой золотой каймой и подал князю.

Заместитель министра сделал несколько торопливых глотков, глубоко вдохнул и немного успокоился. На его круглую физиономию вернулась слабая улыбка.

– Напугали вы меня, Никита Васильевич!

Я устало вздохнул. Как же трудно с этими чиновниками. У них что ни слово – то попытка манипуляции. С демонами куда проще.

Сейчас

князь играл в откровенность. Притворно отдавал мне победу в первом раунде, чтобы я расслабился.

– Вы угадали, у меня действительно есть к вам поручение. Империя переживает трудные времена.

Теперь он добавил немного пафоса и искоса взглянул на меня, проверяя мою реакцию.

– У Империи всегда трудные времена, – усмехнулся я. – на то она и Империя. Что там с моим поместьем?

Опираясь руками о подлокотники, Голицын выбрался из кресла и пересел за стол. Достал из нагрудного кармана мундира очки в тонкой оправе и нацепил их на нос.

Разумеется, оправа тоже была золотая.

Открыв лежавшую на столе папку, князь принялся просматривать документы. Я терпеливо ждал.

– Ну, вот, – наконец, сказал Голицын. – После вашего исчезновения вас признали погибшим. Есть документ, подписанный… очень уважаемыми людьми.

– Кем? – резко спросил я.

Голицын нахмурился, разбирая подписи.

– Старший магистр Ордена Ликторов, еще два магистра. И ваш отец.

Ясно.

– Илья Торопов подписал этот документ? – прямо спросил я.

– Нет, – ответил Голицын. – Вот, здесь сохранился протокол допроса Торопова. Он утверждал, что вы не могли погибнуть. И оказался прав.

Заместитель министра уже полностью взял себя в руки. Я подумал, что его нельзя недооценивать – несмотря на внешность безобидного толстяка у Голицына стальной характер.

– Давай дальше, – кивнул я.

– Официальным наследником стал ваш младший брат Сергей. После его смерти поместье и титул перешли к его сыну Владимиру.

Голицын снова взглянул на меня поверх очков – проверял, как я отреагирую на известие о смерти отца и брата.

Никак я не отреагирую, не дождешься. Я давно уже примирился с мыслью, что пережил всех своих близких.

Но внутри что-то предательски дрогнуло.

– Дальше, – сказал я.

– Сейчас титул и поместье принадлежат Никифору Юрьевичу Белецкому.

– Кто это? – нахмурился я.

– Это муж вашей двоюродной внучки. У Владимира Волкова не было сыновей – только дочь Анна. Наследников у Белецких нет.

– Понятно, – кивнул я.

Дом, в котором я родился и куда мечтал вернуться, принадлежал постороннему человеку. Принадлежал на законных основаниях – по гребаным законам этой гребаной Империи! Все, что было мне дорого в этом мире, пошло по чужим рукам.

Голицын снова сделал паузу. Ждал, когда я спрошу, можно ли что-то с этим сделать.

Неистребимое желание любого чиновника – поставить тебя в жалкую позу просителя. А потом наслаждаться своим грошовым могуществом.

Такие люди и рвутся к власти. Неуверенные, ощущающие свою значимость только тогда, когда перед ними пресмыкаются.

Может, поэтому в Империи всегда трудные времена?

Я задумчиво посмотрел на Голицына, прикидывая – не шандарахнуть ли его огненным шаром? Потом, конечно, будут проблемы. Но удовольствие того стоило.

Голицын почувствовал мое настроение и вздрогнул. Ну да, у него же демон-менталист!

– Ты не молчи, князь, – негромко обронил я. – Рискуешь.

– Император может вернуть вам поместье своим указом, – сказал заместитель министра. – Если захочет.

Я едва заметно кивнул.

Понятно. А захочет император, или нет – зависит от того, что ему скажет этот вот Голицын.

– Ну, и что я должен сделать взамен?

– Послужить на благо Империи, – быстро ответил князь. – Как уже делали это раньше.

Почему бы и нет? Да, я устал от службы и больше не хотел выполнять приказы. Но у всего на свете есть своя цена. У моей отставки – тоже.

Это неприятно, но справедливо.

– Давай подробности, – снова кивнул я.

– Вы согласны, Никита Васильевич? – обрадовался Голицын.

Не так быстро, князь.

– Я согласен тебя выслушать. Излагай свою проблему, а я решу – браться за нее, или нет. И что с ней делать, тоже решу сам.

– Так не пойдет, – нахмурился князь. – При всем уважении к вам, Никита Васильевич, есть такое понятие, как государственная тайна. Сначала вы подпишете бумагу о неразглашении и пообещаете точно выполнять мои инструкции. Только после этого я расскажу то, что вам нужно знать.

– Нет, – ответил я.

И легко поднялся на ноги.

– Никита Васильевич, – напомнил Голицын. – Вы не в том положении, чтобы ставить условия. Успокойтесь, и продолжим разговор как взрослые люди.

– Нет, – усмехнулся я. – Это ты не в том положении, князь. Тебе дали поручение договориться со мной, а ты его провалил. Когда получишь за это по шапке, приходи – поговорим.

Я вышел из его кабинета, оставив дверь открытой.

Секретарша Голицына вскинула на меня испуганные глаза, но я даже не взглянул на нее. Быстро сбежал по мраморной лестнице, толкнул дверь, не дожидаясь пока ее распахнет швейцар, и выскочил на улицу.

Меня душила злость.

На Голицына – высокомерный идиот решил, что сможет на меня надавить. На Илью – уж он-то должен был предупредить чиновника, как со мной можно разговаривать, а как нельзя. Демоны, друг мог бы и сам со мной связаться! Встретились бы, выпили и обсудили проблему.

Помешались на играх в секретность! Интересы Империи у них!

Плевать! У меня есть только свои интересы.

Улица встретила меня сумраком и прохладой. Пока мы с Голицыным соревновались в остроумии, наступил глубокий летний вечер. Над городом плыл сладкий запах отцветающих лип. С набережной доносился гул машин и редкие гудки. А от нагретого дневным солнцем асфальта поднимались волны тепла.