Аристократ обмана
Шрифт:
– И что же вы сделаете?
– Знамо что! Отдадим ваши расписки и векселя в суд. Пусть он рассудит, как быть. А еще и императору отпишем, пусть знает! Так что прощевайте, ваше императорское высочество. Надеюсь, встретимся в суде.
Развернувшись, купец твердым шагом, распрямив сильную широкую спину, зашагал к поджидавшей его карете.
– Каков наглец! – негромко высказался Варнаховский.
– Дверь закрой, – хмуро обронил великий князь, – а то дегтем за версту от этого купца воняет.
Громко хлопнула дверца, спрятав великого князя от удаляющегося
– Крепко он взял за горло. Ой, крепенько, – произнес великий князь. – Даже вздохнуть не могу.
– А ведь он напишет императору.
– Напишет, – согласился Николай Константинович.
– Что делать думаешь?
– Надо уезжать из России, – тихо проговорил великий князь. – Не дадут мне здесь покоя. Только там я смогу зажить спокойно. Ну, чего сидишь? Проводишь меня к Элиз. Не век же мне ее здесь дожидаться!
Заприметив приближающегося князя, толпа воздыхателей умолкла. Не обращая внимания на откровенно заинтересованные взгляды, великий князь потянул на себя тяжелую дверь театрального подъезда и вошел внутрь театра. Топая по коридору, увидел молодого артиста, который при приближении великого князя поспешил скрыться в одной из пустующих гримерных. Одна из молоденьких артисток едва не налетела на него, выходя из комнаты, удивленно ойкнула и поспешила юркнуть обратно.
В самом конце коридора находилась гримерная Элиз Руше, совмещенная с просторным будуаром, где размещалась широкая двуспальная кровать, завешанная балдахином, а подле стояло высокое, под самый потолок, зеркало. У стены короткая тахта, укрытая атласным пледом, кожаный диван и небольшой стол с четырьмя стульями. В будуаре было все самое необходимое, чтобы предаваться любовным игрищам. Помнится, в ее будуаре он провел немало незабываемых часов.
Постучавшись в дверь, Николай Константинович с волнением принялся ждать ответа. Вдруг подумалось о том, что в это самое время его место на тахте, где нередко они предавались интимным утехам, занял новый покровитель.
– Войдите, – услышал он знакомый голос с низковатым тембром.
Распахнув дверь, великий князь увидел Элиз, сидящую за столом подле большого зеркала. Потешно приоткрыв рот, она длинной тонкой кисточкой накладывала тени.
– Это вы, Николя? – удивленно проговорила балерина, посмотрев на стоявшего в дверях Николая. – Право, какой вы нерешительный. Я вас таким не знала. Решили нанести визит вежливости? Или у вас ко мне есть какое-то иное дело?
– Вы очень жестоки, Элиз. – Великий князь робко прошел на середину гримерной. – Почему вы меня избегаете?
– Право, даже не знаю, что вам ответить. – Потеряв интерес к великому князю, она стала припудривать разрумянившиеся щеки. – Ведь вы уже сделали свой выбор, и мне нечего вам сказать.
– Почему же?
– Мне стало известно, что император дал свое согласие на ваш брак с датской принцессой. Так что для вас я… как это сказать поточнее, отрезанный ломоть. Вы заживете своей жизнью, полной разного рода соблазнов и приключений, а мне нужно будет
– Понятно… У вас есть кто-нибудь?
– Думаю, это вас не должно интересовать. Мы с вами всего-то любовники и не должны предъявлять друг к другу каких-то требований и обязательств. Или вы сейчас броситесь в будуар, чтобы отыскать под кроватью моего любовника, я так понимаю?
Отложив в сторону кисточку, Элиз сердито посмотрела на великого князя.
– Вам не стоит беспокоиться. Я влюблен, но не безумен, что бы обо мне ни говорили… Но знайте, я не могу без вас. – Великий князь подошел к Элиз и, встав на колени, уткнулся лицом в ее ладони. – Мне не нужно ни величия, ни воинской славы, ни карьеры. Мне нужны только вы, Элиз!
– Боже, вы не о том говорите, – попыталась Элиз вырвать руки. – Ведь все уже решено. Разве не так? Наши отношения с вами затянулись, мне пора возвращаться. Теперь здесь меня ничто уже не держит.
– Остановись, прошу тебя! Будь моей, как прежде! – перешел великий князь на «ты», как в то время, когда они были вместе. – Я никогда не женюсь на этой датской принцессе.
– Вы говорите это серьезно? – Брови Элиз Руше слегка приподнялись.
– Никогда я не был более серьезен, чем сейчас. Мы с тобой уедем за границу. В Париж, где нам было очень хорошо. И проведем весь век вместе, разве это не счастье?
– Помилуйте, Николя! О чем вы говорите? На какие деньги вы собираетесь жить за границей, да еще в Париже? Может, вы собираетесь снять мансарду где-нибудь на Монмартре, как какой-нибудь несостоявшийся художник? Увольте! На такие подвиги я не способна. У вас же нет денег. Насколько мне известно, у вас долгов почти на миллион рублей!
– Кто тебе это сказал? – посуровел Николя.
На лице Элиз промелькнуло замешательство, или ему это только показалось?
– Об этом говорит весь Санкт-Петербург! Как вы будете расплачиваться? И на какие деньги мы будем жить? Уверена, что как только мы уедем из России, ваша семья не даст вам ни копейки!
– У меня имеются кое-какие сбережения, – не совсем уверенно произнес великий князь. – Поверь мне, Элиз, этих денег нам хватит на несколько жизней! Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, только не оставляйте меня!
– Не знаю даже, что вам сказать, Николя, но через месяц я уезжаю в Америку.
– Надолго?
– Думаю, насовсем.
– Значит, ты даешь мне месяц? Что ж, я обязательно что-нибудь придумаю.
– А сейчас оставьте меня. У меня был очень тяжелый день, и мне хотелось бы отдохнуть.
Поднявшись, Николай Константинович поцеловал ладонь Элиз, обратив внимание на то, что длинные узкие пальчики дрогнули от легкого прикосновения его губ, и, полный радужных надежд, вышел из гримерной. Элиз поднялась из-за стола, закрыла дверь на замок и негромко произнесла:
– Он ушел. Степан, выходи!
Из будуара вышел молодой артист, в труппу он был принят полгода назад и делал большие успехи. Судя по тому, что в любовницах у него была сама Элиз, эти успехи касались не только сцены.