Аристократка
Шрифт:
— И что это значит?
— Наш мир и все находящиеся в этой части на гране гибели. Возможно, и всей Грозди грозит гибель.
— И что делать?
— Ждать.
Хелла, Дорстанг, горы Облачная Гряда.
— Хорс, ко мне.
Два размытых силуэта летели в нашу сторону: один ко мне, второй вроде как к мальчишке. Краем глаза заметила, что он моментально прыгнул в мою сторону. Все-таки у него были прекрасные учителя. От «своего» духа я без особой надежды отмахнулась ножом, и… он отлетел в сторону. От второго я просто
Снова их атака. Я стояла и просто отбрасывала их от себя, а мозг заработал в полную силу. «Почему я сумела защититься от них? Ведь никакую магию я применить не могу», — размышляла я. — «Нож у меня тоже самый простой, но что-то же отбрасывает их от меня». На очередной защите рукав задрался и я ударила его браслетом. И в этот момент мне показалось, что дух закричал от боли. Не знаю, каким образом я это почувствовала, но уверена в этом заключении.
Обнажив браслеты, работала теперь только ими. А на очередной атаке поймала духа ударами двух рук навстречу друг другу. И он исчез. Без понятия просто исчез или я его развоплотила. Оставшийся дух продолжил атаковать, вероятно, шаманка его подчинила полностью. А, может быть, он сам мечтает развоплотиться — не знаю, что после этого их ждет. Возможно, следующее воплощение, вот они и рвутся туда скорее. Спустя полминуты и этот враг исчез.
— Ты же с духами билась? — мальчишка встал рядом. — Неужели видела их? Ну, ты крутая.
— Сейчас уже светло, — я всматривалась туда, откуда должна быть погоня. — Бежать сможешь. Ты, кстати, воду в этих камнях умеешь находить?
Вопрос, на самом деле, очень насущный, так как жажда уже замучила. Я же найти воду могу только по буйной растительности, которой здесь не наблюдаю.
— Я уж думал, что ты вообще не пьешь. Три километра вперед и там в стороне есть ручей.
Марш-бросок и мы у ручья. С каким наслаждением я пила эту воду. Утолив жажду, осмотрелась. Все верно — это место пользовалось спросом у горных обезьян, хотя правильней их все-таки называть йети. Немного ниже заметила небольшую запруду, сооруженную с помощью камней.
— Сиди здесь и наблюдай за дорогой.
Сама же отправилась к небольшому бассейну. Раздевшись, залезла в холодную, даже ледяную, воду, которая очень быстро согнала с меня всю усталость. Затем я намочила всю одежду и мокрой надела на себя — хоть какая-то прохлада будет, а то солнце начало уже припекать.
— Ну, у тебя и мышцы! — восхищенно встретил меня Хорс. — А под одеждой их вообще не видно.
— Подглядывал? Я же приказала тебе наблюдать за дорогой.
Понимала, что так будет, поэтому трусики не снимала, а верх — там и глядеть-то не на что.
— Иди тоже освежись.
— А ты подглядывать будешь?
— Мал еще, чтобы за тобой подглядывать, — ответила ему, едва сдерживая желающий вырваться наружу смех. — Иди давай. Я к дороге, догонишь.
Там росло то самое дерево блонг, кору которого надо использовать в сыворотке правды. Лиственное, с большой кроной, а главное с огромным количеством листьев. Сами они были небольшие, но все равно создавали хорошую тень. До прихода мальчишки я никакой погони не увидела, но это ничего не значит. Всего в каких-то пятистах метрах находился пригорок, за которым дорога
Мы двинулись дальше.
— Вот здесь я очнулся, — Хорс остановился. — Дальше я не знаю, куда идти.
«Н-да, — подумала я, осматривая окрестности, — не мог он очнуться немного раньше?». Буквально в двухстах метрах дорога разветвлялась: одна уходила налево, вторая, как назло, поворачивала вправо. Возможно, дальше еще есть развилки.
— Посмотри внимательно на горы, вдруг узнаешь некоторые вершины.
Хорс несколько минут рассматривал их, а по его лицу я поняла, что знакомого ничего он не увидел.
— Нет, — подтвердил он мои выводы. — Но ты же знаешь — чуть отойдешь в сторону, и горы могут быть совсем другими.
— Тогда идем направо.
Где-то метров семьсот-восемьсот мы передвигались таким образом, чтобы скрыть наши следы. Затем снова марш бросок. Два часа под палящим солнцем вымотали нас, но мы понимали, что в скорости наше спасение. Мальчишка сообщил, что горные обезьяны очень хорошие следопыты и все-таки смогут проследить наш путь.
— Там должна быть вода, — Хорс указал куда-то в сторону.
Прошли мы метров пятьсот и у небольшого ключа решили сделать привал.
— Теперь-то скажешь, зачем ты сорвал эти трубки и эти вонючие ягоды?
По пути мальчишка заставил меня срезать два растения метровой длины, полые внутри. Затем сорвал четыре плода, которые я думала можно кушать, но понюхав их, отказалась наотрез. Хорс, не говоря ни слова, взял у меня нож и начал разделывать плоды. Спустя пять минут я поняла, что он делает — емкости для воды. Оказывается, сок этих ягод является самой настоящей резиной, по крайней мере, на ощупь после высыхания он именно такой. Сразу бросалось в глаза, что занимается подобным он не в первый раз. Оставив их сохнуть в тени, сам куда-то ушел.
Отсутствовал он уже больше получаса, и я хотела идти на поиски, когда он появился. Да не просто так, а с добычей!
— Вот. Еле нашел нору. Давай поедим.
— А погоня?
— Не будет ее, — он заулыбался. — Где-то через час будет сильная гроза, а обезьяны ее боятся. Здесь хорошее место ее переждать, и он показал на небольшой каменный козырек, дававший нам тень.
Пока я разделывала тушу, Хорс развел костер и нарезал прутья в качестве шампуров. Заканчивали обедать мы уже под завывания ветра, а спустя десять минут засверкало, загромыхало, и с неба полилась вода. А еще через некоторое время я поняла, что хорошо, что вместе со мной есть этот мальчишка.
С двух сторон нашего места отдыха сплошными потоками неслись две бурные реки. Была бы одна, вряд ли сумела бы правильно выбрать место. Мы прижались спинами к камню, а в метре перед нами стояла сплошная стена воды. Непогода продолжалась не менее часа, а прекратилась так, как будто на небесах перекрыли кран. И через пять минут светило солнце.
Хорс тут же убежал, сообщив мне, что ушел на охоту. Вернулся спустя всего пятнадцать минут очень довольный, принеся аж двух грызунов. Костер, как ни странно, развели очень быстро, местные кусты имели не кору, а настоящую изоляцию даже после высыхания. Стоило ее снять и внутри дерево сухое.