Арийский миф в современном мире

Шнирельман Виктор Александрович

В 1864 г. фламандский путешественник Шарль-Этьен Брассер со ссылкой на хроники индейцев майя пытался доказать, что истинное название затонувшего континента было вовсе не Атлантида, а Му. Позднее Е. П. Блаватская перенесла континент Му из Атлантического океана в Индийский. Так были заложены основы популярного до сих пор мифа о затонувших цивилизациях. Вряд ли стоит говорить о том, что ученые весьма скептически относятся к таким построениям (Jordan 2001: 57–60).

Большую роль в развитии мифа об Атлантиде сыграл в начале 1880-х гг. американский политик Игнатий Донелли. Проявив недюжинную эрудицию и проработав массу литературы по геологии, физической антропологии, археологии, лингвистике, этнологии и сравнительной мифологии, Донелли пытался подкрепить известный рассказ Платона научными данными и искал погибший континент в водах Северной Атлантики. Кроме того, будучи сторонником теории катастроф, Донелли с энтузиазмом развивал идею о том, что когда-то Земля столкнулась с кометой Рагнарок, что и привело к гибели Атлантиды. И хотя его построения были прохладно встречены учеными (известен скептический отзыв Ч. Дарвина о них) и рассматриваются современной наукой как классический пример дилетантизма, его книги охотно раскупались, выдержали множество изданий и были переведены на многие языки мира (Williams 1991: 132–139; Godwin 1993: 189; Jordan 2001: 64–79).

Если фантазии Донелли не основывались на каких-либо этнических или конфессиональных предрассудках, то иначе дело обстояло с президентом Бостонского университета У. Ф. Уорреном, который, будучи примерным христианином, был шокирован эволюционным учением Дарвина. Он верил в сотворение человека Богом, и первые люди виделись ему в образе легендарных героев – сильных, мужественных и благородных. Лишь после Потопа они утратили эти качества. Родину всего древнейшего человечества, а не только «арийцев» Уоррен помещал на Северном полюсе – на острове, затонувшем во время Потопа. Он доказывал, что там когда-то располагался Земной Рай, земля вечного Солнца. Книга Уоррена была впервые опубликована в 1885 г. и с тех пор неоднократно переиздавалась (Уоррен 2003; Godwin 1993: 30–31).

По-иному смотрел на это индийский мыслитель и радикальный деятель индийского национального движения, журналист Б. Г. Тилак. Получив в юности некоторые познания в области астрономии, он попытался использовать их для доказательства древности ведических ариев. Оказавшись в 1897 г. в заключении за свои выступления против британской колониальной администрации, Тилак подготовил там книгу «Арийская прародина в Ведах», которую ему удалось опубликовать лишь в 1903 г. Основываясь на данных ведической литературы и не забывая поблагодарить Уоррена и Риса за плодотворные идеи, Тилак доказывал, что в межледниковый период климат в Арктике был много теплее, чем ныне. Именно там, на его взгляд, жили первоначально предки ариев, и именно оттуда они пришли в Индию. Теория Тилака не оказала никакого влияния на развитие научной мысли, но нашла своих приверженцев среди индийских интеллектуалов, теософов и зороастрийцев (Тилак 2002; Godwin 1993: 31–33).

Идея затонувших континентов и смены рас была с энтузиазмом принята Е. П. Блаватской, объявлявшей нашу эпоху временем господства «арийской расы» и помещавшей священную прародину современного «арийского» человечества на Севере. Впрочем, специальные исследования показывают, что географическое положение местностей, фигурирующих в индийских Ведах, на которые опирались построения Блаватской, определить практически невозможно. Представления Блаватской о расах было не менее своеобразным: она связывала их прежде всего с духовным началом и под «арийской (пятой) расой» имела в виду все современное человечество. Истоки рас Блаватская переносила в космос и связывала их с творческой деятельностью Учителей, или махатм. Помещая Братство Учителей в космосе, она ввергала его в тяжелую борьбу с «Темными силами», несущими миру зло. Под «арийцами» она понимала не только представителей белой расы, но и темных индусов. Тем самым, отдавая дань антиколониальной идее, она пыталась ввести их в круг «цивилизованных народов». В то же время она отождествляла представителей черной и желтой рас с остатками прежних «коренных рас», якобы обреченных на вымирание. Взгляды Блаватской на расовую проблему, изложенные ею в вышедшей в 1888 г. книге «Тайная доктрина», были весьма путаными 17 , и она с легкостью смешивала язык и физические признаки. Впрочем, и то и другое казалось ей второстепенным по сравнению с внутренними имманентно присущими людям психическими качествами. В своем стремлении создать единую мировую религию Блаватская отвергала дарвинизм и не жаловала христианство. Она не признавала личного Бога, заменяя его некой скрытой силой, наделявшей все живое энергией (Блаватская 1991–1992).

17

Сегодня не только очевидны фантастические основания учения Блаватской, но даже известно, кто послужил прототипом ее махатм (Андреев 2008).

Ученые относились к этому учению скептически, и Макс Мюллер упрекал Блаватскую в «научной некомпетентности». Но в тревожной мировой обстановке последней четверти XIX в. ее призыв к созданию Всемирного Братства человечества вне зависимости от веры и цвета кожи встречал понимание у определенной части западной общественности 18 , примером чему служили рассмотренные выше взгляды Сент-Ив д’Альвейдра. Примечательно, что, несмотря на апелляцию к расовой теории, эзотерики начала XX в. считали своим долгом нести людям справедливость и любовь, мир и истину. При этом они пытались примирить все религии (см., напр.: Лидбитер 1908: 156).

18

Об этом см.: (Гудрик-Кларк 1995: 26–30; Вашингтон 1999; Williams 1991: 140–144; Godwin 1993: 19–21, 41–43).

Другим поклонником гиперборейской идеи был французский эзотерик Рене Генон, приверженец теории циклизма, основывавший ее на индуистских представлениях о смене исторических эпох. В своем эссе «Атлантида и Гиперборея» (1929) он писал о происхождении человечества со священного острова Тула (греч. Туле), находившегося на Северном полюсе, где первые живые существа жили в соответствии с традицией, якобы данной им духовным отцом Вайвасвата Ману. Затем центр цивилизации возник в Атлантиде, ушедшей позднее под воду. По Генону, современное человечество получило свою культурную традицию частично из гиперборейского центра («полярная традиция»), а частично из Атлантиды («солярная традиция»). К первому будто бы восходят корни индуизма, а ко второй – религии Древнего Египта и Америки (Генон 1994). Однако Генона привлекала в первую очередь символика, и проблемы происхождения человечества его мало интересовали. Полагают, что, подобно Блаватской, он представлял древнейших предков людей нематериальными существами, однако выработанная им хронология радикально расходилась с той, которую создала Блаватская (Godwin 1993: 21–24, 155–156).

Вряд ли стоит говорить о том, что все рассмотренные выше концепции сложились задолго до возникновения современных научных знаний и затем развивались в стороне от науки, питаясь во многом вненаучными соображениями. Многие из их авторов сознательно противопоставляли свои взгляды дарвинизму и настаивали на божественном происхождении человека. Проводившиеся в центральной части Атлантического океана во второй половине XIX в. океанографические исследования и прокладывание трансатлантического телефонного кабеля не обнаружили на дне Атлантики никакого затонувшего континента (Godwin 1993: 47). Это заставило энтузиастов Атлантиды перенести поиски в более северные районы, и они вспомнили о земле Туле, о которой впервые поведал Пифей из Массилии на рубеже IV–III вв. до н. э. Современники воспринимали его сообщение скептически, но австрийские и германские ариософы начала XX в. отнеслись к нему не в пример серьезнее.

Австрийская ариософия

Движение ариософов возникло в Австрии в начале XX в. Его основателями стали Гвидо фон Лист и Йорг Ланц фон Либенфельс, соединившие идеи почвеннического германского национализма и расизма с модными тогда эзотерическими идеями, уходящими своими корнями к теософии Блаватской. Они воспевали «расово чистые общества» как залог мира и покоя и объясняли социальные пороки неким заговором «неарийских рас», якобы сознательно и целенаправленно разрушавших идиллию германского порядка. Вслед за Гобино они связывали беды современного мира с «расовым смешением» и падением прежней иерархии, место которой якобы занимало «фальшивое равенство незаконнорожденных». Желая противостоять этому, они учреждали тайные религиозные общества, где культивировались эзотерические знания и расовые доктрины, основанные, в частности, на идее реинкарнации. В своих мечтах эти «романтики и поклонники золотого века» связывали будущее «белого мира» с новой пангерманской («арийской») империей. В этом и состояла основная идея «ариософии» (термин был введен Ланцем в 1915 г.). Не случайно французский журнал как-то назвал Листа «учителем мистического империализма». По сути, как и в случае с Ницше, это было ответом на объединение Германии в урезанном виде (то есть без Австрии) и последующую стремительную модернизацию, подрывавшую социальную стабильность и отбрасывающую прочь прежние патриархальные ценности. Всему этому эзотерика пыталась противопоставить идеи элитарности и чистоты, основанные на социодарвинизме. Тем самым, она была обречена на отстаивание крайне правых политических позиций, придавая им сакральные основания (Черняк 1987: 165–168; Гудрик-Кларк 1995: 10–12, 94–96).

Гвидо фон Лист первым соединил немецкий национализм с эзотерикой и теософией и, как пишет Дж. Годуин, перебросил мостик между протонацизмом и некоторыми подходами современных «зеленых» и последователей нью-эйдж (Godwin 1993: 49). Отбросив иноземное христианство, он также отвергал письменные источники, упрекая их в создании лживого представления о примитивности древних германцев. Зато он призывал опираться на фольклор, топонимику и археологию в поисках древних арийских предков с их исконным государством-империей во главе с королями-священниками. Кроме того, он полагал, что исконный «германский дух» сохранялся в самой окружающей природе и, чтобы приобщиться к нему, достаточно было «читать [ее] душой». Впрочем, это ему казалось недостаточным, и со временем он обратился к теософии, которая немало обогатила его познания в области солярной символики.

Именно Лист начал использовать термины «ариогерманцы» и «раса» вместо прежних «немцы» и «народ», а также писать о мифических тевтонских царствах, включая Асгард и Мидгард, существовавших якобы за тысячи лет до прихода христианства (Гудрик-Кларк 1995: 42, 63–64, 81–82). Его захватывали грандиозные проекты: он то желал создать храм неистовому Вотану, считая его главным богом тевтонского пантеона, то мечтал об экологически чистых сельских поселениях, то стремился собрать всех немцев под знаменем пангерманизма. Начав с романов о древних тевтонцах, со временем Лист увлекся их обрядами и поверьями, что и привело его к язычеству 19 . Однако, не будучи удовлетворен традиционным язычеством, он обогатил его оккультными представлениями, магией рун и идеей об «арийском праязыке». Превознося древнюю элиту, он отождествлял ее со жрецами Вотана. Он также воспевал свастику, позаимствовав этот символ у теософов. Следуя эзотерической традиции, он писал о смене «рас», упоминая древних лемурийцев и атлантов и связывая «ариогерманцев» с «пятой корневой расой» (Лист 2001. Об этом см.: Гудрик-Кларк 1995: 42–50, 59–64). Лист пытался возродить «древнюю германскую идеологию» («вотанизм»), якобы передававшуюся тайными путями из поколения в поколение внутри жреческой касты «арманов». Следы этих древних верований он находил даже в старых еврейских манускриптах, утверждая, что туда «арийская мудрость» попала от тевтонских королей-жрецов.

19

Современный русский неоязычник А. Платов называет Листа «одним из первых неоязычников».