Арка первая: "Порт Даль"
Шрифт:
— Как любопытно. Можете назвать любимых авторов?
— О, разумеется! Например, комедия Доржа Маритиния «Суета вокруг тронов», зловещий роман Тайка Войдителя «Что мы творим во тьме», о тайной жизни драу, увлекательная история о приключениях тайного алхимика «К тяжёлому выбору»…
— О, я смотрю, юная леди, у вас недурной вкус! Рад услышать, что классические имперские драмы, выдержавшие тысячи постановок в разных театрах, до сих пор популярны у молодёжи.
— Ой, вы же говорили, что драматург! — всплеснула руками Завирушка. — Как бы я хотела хоть раз в
— В Корпоре правит Дом Теней, так что театров там более чем достаточно.
— Боюсь, — вздохнула девушка, — это развлечение не для послушниц из бедных монастырей. Я получу посвящение в птахи, пройду обучение, а потом меня отправят на служение куда-нибудь поближе к Краю и подальше от столиц. Нет, я не жалуюсь, господин, не думайте — я рада служить людям в любом месте, где смогу пригодиться. Но театры на пути духовного служения встречаются нечасто… О, вот и мой корабль! Благодарю вас, господин Полчек, вы были очень добры ко мне. Я не забуду вас в молитвах Вечне Нашёптанной.
— Счастливого пути, Завирушка, лёгкого служения. Один вопрос, на прощание: что вы помните о свих родителях?
— Ничего, совсем. Птахи меня нашли меня на берегу, мокрой и замерзшей, мне было на вид лет пять, и я ничего не помнила, даже своего имени.
— А какие-нибудь воспоминания из детства?
— Только монастырские. Я почему-то очень боялась темноты, и настоятельница всегда ставила мне в комнату толстую свечу из тюленьего жира. Та громко трещала и ужасно воняла, но я без неё не могла уснуть.
— Именно свечу, не магический светильник?
— Да, представляете? Только мне, у остальных послушниц были шары иллюзорного света. Шары дешевле свечей, но только если послушницы заряжают их сами. А я не могла, у меня совсем нет способностей, даже самых крошечных.
— Странно для птахи, — заметил Полчек.
— Ага. Девочки даже думали, что я притворяюсь. Однажды они специально погасили мне свечу и сказали, что если я не зажгу светильник, то так и буду сидеть в темноте.
— И ты не зажгла?
— Нет. Я так испугалась, что визжала, как резаная! А потом грохнулась в обморок.
— Бедная девочка, — посочувствовал Полчек.
— Когда очнулась, мне рассказали, что, пока я валялась, в монастыре погасли все светильники. Представляете?
— Серьёзно? Погасли светильники? — голос Полчека внезапно стал жёстким, его рука потащила из шевелюры крупную бирюзовую бусину, но девушка так увлеклась рассказом, что ничего не заметила.
— Все до единого! — рассмеялась она. — И потом два часа никто не мог их зажечь, даже настоятельница! Я думаю, это Вечна сделала, чтобы научить их не пугать маленьких! Я тогда решила, что вырасту и стану птахой, чтобы её отблагодарить.
— Обязательно станешь, — тихо говорит Полчек, — но не в этот раз…
Его тонкие, но сильные пальцы давят в пыль бусину, и некоторые причины меняются местами со следствиями, некоторые события происходят не в том порядке, в каком собирались, а на нити времени возникает маленький, почти незаметный узелок.
— Мой корабль! — в отчаянии вскричала Завирушка. —
Неуклюжий, но вместительный двухкорпусной орденской паром медленно отваливает от пирса, влекомый буксиром кованых, и команда уже ставит паруса на центральных мачтах.
— Кажется, ты всё-таки опоздала, — сочувственно говорит Полчек. — Паромы никого не ждут.
— Но ведь у меня было достаточно времени!
— Время очень странная субстанция, — сообщает хронург, теребя пальцами лишившуюся бусины косичку. — Его никогда не бывает достаточно. Либо слишком много, либо слишком мало.
— Но как же мне теперь быть?
— Это не единственный корабль, идущий в Корпору. Почти каждое судно, отваливающее от причала, как минимум заходит на остров.
— Вы не понимаете! У меня нет билетов и нет денег! У меня только орденское поручение! С ним я могла уплыть только на этом пароме! Как вы думаете, если я пообещаю весь рейс убирать, мыть посуду и полы, кто-нибудь согласится меня отвезти?
— Моряки не моют пол, а «драют палубы». Но дело не в этом. С таким подходом ты почти наверняка окажешься в трюме работорговцев ещё до вечера. Если не в котле на камбузе пиратов.
— Но что же мне делать?
— Паром вернётся. Орденские перевозчики неторопливы и тихоходны, заходят в каждый мелкий порт и стоят там подолгу, но недели через две ты сможешь сесть на то же судно по тому же поручению.
— Две недели! Вечна милосердная! Но вы правы, господин Полчек, — сказала Завирушка, вытирая рукавом мантии выступившие слезы, — жизнь не закончилась. Я пойду в здешний храм Вечны и покаюсь перед птахами. Может быть, мне простят мою беспечность и позволят пожить в храмовом общежитии на правах трудницы во славу нефилимову. Буду готовить для паломников, убирать, драить туалеты… Эх, а Корпора была так близко!
— Подождите, юная леди, — вкрадчиво говорит Полчек, — возможно, это не лучшее решение.
— Почему?
— Местные птахи ничего о вас не знают, для них вы посторонняя. Они могут решить, что, раз вы опоздали на корабль, то и посвящения не заслуживаете. Птахи считают, что одного шанса в жизни достаточно, и кто его упустил, тот не достоин иного. Такова воля Вечны. У вас просто заберут поручение и отправят обратно на север с первым же караваном.
— Вы правы… — севшим голосом признаёт девушка. — Это будет ужасно. Буквально конец всему. Но что же мне делать? Мне некуда больше податься.
— Знаете… — Полчек принимает задумчивый вид. — Вы же хотели хоть раз в жизни увидеть театр?
— Да, но…
— Никаких «но», юная леди! Я приглашаю вас на премьеру моей пьесы «Тихий ужас»! Она пройдёт сегодня вечером, в «Скорлупе».
— Скорлупе?
— Так называется здание, которое я купил для своего театра.
— Но я…
— Ни слова более! Девушка, прочитавшая столько классических драм, просто обязана ознакомиться с современной сценической школой! Поверьте, моё предложение не содержит ничего странного или предосудительного. Раз уж судьба свела нас сегодня, позвольте мне позаботиться о вас ещё немного!