Арка вторая: "Башни в небесах"
Шрифт:
— Предложения, Кифри, предложения!
— Ну, я бы подумал о музыкальном формате. Ваш «музыкал», Мастер, отлично восприняли в порту. Возможно, мы сможем предложить что-то привлекательное и сельской публике.
— Селяне любят плясать, — припомнила Завирушка. — В их жизни мало радости, и они рады любому поводу.
— У нас нет музыкантов, — напомнила Фаль. — Тифлинги с нами не поехали.
— И слава нефилиму! — откликается Спичка. — Эти пьяницы выжрали бы весь эль ещё по дороге…
— Я умею играть на укулеле! — заявил табакси. — Это как лютня, только маленькая.
— В монастыре меня научили играть на флейте, — призналась Завирушка. — Сейчас, она где-то тут…
Девушка порылась в карманах драной мантии и вытащила небольшую костяную дудочку. Приложила к губам и выдала задорную мелодийку на десяток нот.
— Ну, — с сомнением сказал Пан, — я могу стучать копытами в барабан. У меня отличное чувство ритма.
— Я когда-то играл на скрипке, — усмехнулся Полчек. — Мама настояла. Приличный паренёк из дома демиургов должен играть на скрипке, если не выказал способностей к фехтованию. Скрипка выглядела определённо легче меча, и я согласился, не подозревая, какая это морока. К счастью, моя скрипка сгорела в пожаре.
— Простите, господин, но это не совсем так… — сказал Франциско. — Я вынес её из огня.
— Франциско! Но я же не-на-ви-жу скрипку!
— Это ценный инструмент, а также память о вашем детстве.
— Память о своём детстве… Вот то, что я ненавижу даже больше скрипки! Лучше бы ты прихватил ещё пару бутылок вина. Кстати, налей мне, — Полчек требовательно ткнул стаканом в сторону дворецкого.
— Похоже, из вас получается неплохой бродячий оркестрик.
Спичка помешала поварёшкой в котле, достала, понюхала — табакси непроизвольно облизнулся — и, покачав головой, вернула свой инструмент на место.
— Мы театр «Дом Живых»! — упрямо сказал Пан. — А не какие-то там менестрели, играющие на сельских свадьбах!
— Так будем театром музыкальной импровизации! — засмеялся Полчек. — Как опера, только не опера… Как бы это назвать?
— Менестрель-оперой? — предложил Кифри.
— Рэп-оперой? — выдал свой вариант табакси.
— Назовитесь «буффонадой», — сказала мрачно Спичка, — на кисгодольском «буффон» — придурок. Готово, садитесь жрать.
* * *
«Театр буффонады 'Дом Живых», — прочитал Полчек вслух.
Буквы немного неровные, зато занимают почти весь борт фургона. Обойдя повозку (и огромную дымящуюся кучу навоза, наваленную ленивцем), драматург убедился, что надпись дублируется с другой стороны.
— И кто это сделал? — спросил он в пространство.
Пространство промолчало. Учитывая размер букв и их расположение, для такого потребовался бы кто-то большой (например, тройняшки), кто-то ловкий (например, табакси), кто-то грамотный (например, Завирушка) и кто-то, имеющий доступ к запасам краски (например, Спичка). Так что творчество, скорее всего, было коллективным, а значит, отразило внутренний консенсус труппы.
— Ну, буффонада так буффонада, — пожал он острыми худыми плечами. — Почему бы и нет.
Попутные караваны, как обгоняющие неторопливо катящийся фургон, так и обгоняемые им, а также караваны встречные, испытывают по поводу надписи бурные эмоции. Кисгодольский знают не все, но слово, за которое в трактире можно запросто выхватить по лицу, известно каждому. С телег свистят и вопят, пассажирские дилижансы накреняются на борт под весом кинувшихся к окну пассажиров, в каретах раздвигаются занавески.
— Не перестарались мы? — спрашивает Завирушка у Фаль.
— А что плохого? — смеётся гномиха, глядя на очередную толпу зевак с высоты ленивца. — Смех и радость мы приносим людям.
— А они нам принесут деньги, девушки! — табакси ловко перепрыгивает с крыши фургона на спину Шурумбурума, секунду балансирует хвостом, вцепившись когтями в сбрую, потом усаживается рядом. — Как вы думаете, те, кто нас обогнал, доехав до ближайшей таверны, что сделают в первую очередь?
— Пописают? — спросила Завирушка, которая и сама давно уже не прочь, да уж больно слезать далеко.
— Ну да, пописают, закажут комнату и ужин, занесут вещи, расседлают коней или быков, а потом что?
— Что?
— Расскажут, что видели по дороге! И угадай, о чём они обязательно упомянут?
— О чём?
— О театре придурков, оседлавшем реликтового ленивца! Те, кто от них это услышит, не особо поверят, но расскажут другим, те третьим и так далее. И когда мы приедем куда-нибудь выступать, о нас уже будет знать каждый гоблин! Это называется «вирусный маркетинг», девушки.
* * *
— Давайте остановимся тут! — ноет уставшая Фаль. — Меня достало питаться из котла и спать валетом с Завирушкой. Она костлявая и пинается.
— А у тебя уши щекочутся! — ответно возмутилась девушка. — Но я же не жалуюсь!
— Может, правда, переночуем сегодня в таверне? — спрашивает Кифри. — Поспим в постелях, поедим нормальной еды, а не варева Спички…
— Кому не нравится моя стряпня, может спать голодным! — сердито заявляет дварфиха.
— Она… э… очень сытная, — признаёт табакси. — Но всё-таки, если кидать в котёл все продукты разом, а потом долго-долго варить, то вкус получается… немного однообразный.
— Неженки какие, — сердится Спичка. — Не ели вы дварфийских полевых рационов! Ими что питаться, что заряжать катапульту — одинаково смертоносно.
— Поэтому дварфы так свирепы в бою, — проворчал Пан, — торопятся вернуться к нормальной еде. Я не ем и не сплю, но нюхать торчащие в коридор пятки тройняшек мне тоже надоело. Я бы для разнообразия переночевал в таверне.
— А деньги у тебя, для разнообразия, есть? — осаживает его Спичка.
— Простите, а вы тот самый знаменитый театр? — доносится голос с крыльца.